|
Почему утонул "Корабль
Адмиралов"
Было
время, когда линейный 108-пушечный корабль 1 ранга Британского королевского
флота "Ройял Джордж" англичане называли "кораблем знаменитых
адмиралов". Спущенный на воду в 1747 г., он олицетворял собой мощь
британского флота, был исключительно прочным, красивым и быстрым кораблем.
На его стеньгах развевались
штандарты, стяги и вымпелы выдающихся флотоводцев Великобритании – адмиралов
Ансона, Боскауэна, Хаука, Роднея и Хоува. Как флагман он участвовал во
многих морских сражениях, не раз одерживая блестящие победы. В одном из
поединков он ядрами своих пушек отправил на дно французский 70-пушечный
линейный корабль "Сюперб", в другом – прижал к берегу и поджег
64-пушечжый "Солейл Рояль".
Прослужив, как говорится,
"верой и правдой" своему королю три с половиной десятка лет,
"Ройял Джордж" – этот старый, видавший виды "морской волк",
– затонул, стоя на якоре в тихой гавани, среди ясного дня. Он унес на
морское дно почти тысячу человек – корабль скрылся под водой так быстро,
что ни один из трехсот кораблей портсмутской эскадры не успел даже спустить
на воду вельбота. Вот как это произошло.
В последних числах августа
1782 г. "Ройял Джордж" под флагом контр-адмирала Ричарда Кемпенфельда
прибыл на Спидхедский рейд и поднял сигнал, что ему необходимы мелкий
ремонт, вода, ром и провизия. Корабль направлялся в Средиземное море,
где должен был встретиться с английской эскадрой. Требовалось перебрать
малый кингстон правого борта, пропускавший воду. Такая работа, как правило,
производилась на плаву при кренговании судовыми средствами. Неисправный
кингстон находился на метр ниже уровня воды в средней части корпуса, и,
чтобы накренить корабль до нужного градуса, требовалось выдвинуть все
орудия левого борта в пушечные порты, а орудия правого борта откатить
внутрь, к диаметральной линии судна.
Кренгование стоявшего
на якоре "Ройял Джорджа" начали рано утром 29 августа при полном
штиле. Правый борт полностью обнажился до скулы, при этом пушечные порты
левого борта оставались открытыми и нижние косяки их находились в 5 –
10 см от уровня воды. Высота борта корабля на миделе от киля до фальшборта
верхней палубы составляла 19 м, осадка – 8м. Пока корабельные плотники
со шлюпки перебирали кингстон, к флагману подошли лихтер и шлюп. Первый
доставил "Ройял Джорджу" запас рома в бочках, второй – провизию
и воду.
В это время на борту корабля
находилось, помимо 900 членов экипажа, около 300 гостей, в основном женщины
и дети, которым разрешено было прибыть на борт, чтобы перед дальним плаванием
повидаться со своими мужьями и отцами. На корабле было и человек 150 незваных
гостей – проститутки, менялы, шулера, торгаши и прочие "береговые
акулы", которые никогда не замедляли появиться на английских военных
кораблях, уходящих в море, чтобы заполучить пару золотых монет из аванса,
полученного командой.
Пока перегружали на "Ройял
Джордж" ром и провизию, большинство матросов и гостей находились
на двух нижних палубах. Контр-адмирал Кемпенфельд в своей каюте на корме
писал приказ.
Кингстон вскоре починили,
но корабль не выпрямили. Случайно один из корабельных плотников заметил,
что крен корабля слегка увеличился и вода тоненькими струйками стала вливаться
через нижние косяки открытых пушечных портов на нижнюю палубу левого борта.
То ли Это произошло от того, что корабль накренился, когда с левого борта
поднимали бочки с ромом, то ли от того, что матросы катили эти бочки по
палубе накренившегося борта. Плотник прибежал на шканцы и доложил старшему
вахтенному офицеру, что вода поступает через открытые нижние порты и скапливается
по левому борту нижний палубы.
Корабельный плотник просил
офицера дать немедленную команду выровнять корабль. Но старший вахтенный
офицер, назначенный на "Ройял Джордж" всего пару месяцев назад,
услышав это, прорычал: "Убирайся со шканцев и занимайся на палубе
своим делом!" Плотник скатился с офицерского трапа и побежал снова
на нижнюю палубу. Там он увидел все ту же картину: вода лилась через порты
внутрь корабля. Она уже доходила до колен. Понимая опасность, плотник
побежал вновь на шканцы, где увидел третьего лейтенанта корабля. Он уже
не говорил, а почти кричал офицеру: "Простите, сэр! Но корабль в
опасности! Ему грозит гибель!" Третий лейтенант обошелся с плотником
более любезно: он успокоил его и предложил оставить шканцы, куда рядовым
матросам вход был заказан. Лейтенант понял, что дело принимает серьезный
оборот. Однако он не хотел показать, что действует по его совету. Как
только плотник ушел, он приказал рассыльному вызвать барабанщика на палубу
и дать сигнал к выпрямлению корабля.
Команда, услышав барабанную
дробь, побежала строиться к своим орудиям… И то ли из-за того, что большинство
матросов бежало по левому, нижнему борту, то ли из-за неожиданно налетевшего
порыва ветра, "Ройял Джордж" накренился еще больше и черпнул
воды всеми портами нижнего дека.
"Ройял Джордж"
начал валиться на бок. По мере увеличения крена, все, что на его трех
палубах не было закреплено, стало сдвигаться, катиться и ползти на левый
борт. Спустя буквально полминуты, когда крен превысил 45°, в сторону левого
борта начало скатываться и то, что было плохо закреплено: дубовые станки
тяжеленных бронзовых пушек, огромные ядра, бочки с водой, уксусом и ромом.
Палубы "Ройял Джорджа" огласились криками, женскими воплями
и плачем детей, повсюду слышался треск и грохот. Инстинктивно люди бросились
на высокий, правый борт корабля, но лишь немногие сумели доползти по быстро
кренившимся палубам, по которым вниз с грохотом рушились одно за другим
орудия и ящики, до поручней борта.
Очевидцы, а их были тысячи,
потом свидетельствовали, что все это произошло в течение одной, от силы
– полутора минут. Тремя высоченными мачтами "Ройял Джордж" лег
на воду и в течение следующей минуты затонул.
Погружаясь на дно, он
увлек с собой ошвартованный по его левому борту ромовый лихтер "Ларк".
По официальному отчету
Британского Адмиралтейства, цифры которого, надо полагать, были занижены,
эта катастрофа унесла 900 человеческих жизней, включая жизнь контр-адмирала
Кемпенфельда. Спаслись те, кто смог быстро выбраться из помещений, расположенных
по левому борту корабля, на палубы, добраться до фальшборта правого борта
и перелезть на оказавшийся в горизонтальном положении борт. Спаслось всего
200 – 300 человек. При погружении корабль снова принял вертикальное положение
и лег на грунт килем и вновь, уже под водой, повалился на 30° на левый
борт. Над водой остались три торчавших под углом стеньги "Ройял Джорджа".
Благодаря этому некоторые из спрыгнувших с правого борта при погружении
корабля смогли найти на них спасение. Среди спасенных была только одна
женщина и один мальчик.
Так бесславно, по глупости
одного офицера, закончилась карьера боевого корабля-ветерана, "корабля
знаменитых адмиралов". Эта чудовищная катастрофа стала черным днем
не только для Портсмута, главной базы Королевского флота, но и для всей
Англии. Лорды Адмиралтейства должны были объяснить народу страны, почему
за две минуты погибло почти 1000 человек.
Небезынтересно отметить,
что известный русский мореплаватель В. М.
Головнин в 1821 г., будучи
флота капитан-командором. перевел на русский язык книгу английского адмирала
Дункена "Описание примечательных кораблекрушений" и в разделе,
касающемся гибели "Ройял Джорджа", заметил: "Из описания
видно, что это несчастное и до того неслыханное происшествие случилось
от крайнего небрежения и беспечности корабельного командира и офицеров.
Но должно признаться, что на многих военных кораблях не обращают надлежащего
внимания и не принимают нужной осторожности, когда порты нижнего дека
бывают открыты. Я часто видал, что когда корабль стоит при течении на
якоре всем лагом к ветру, и нижние порты подняты, тогда на палубе иногда
нет ни одного человека. На военных кораблях так много людей, что стыдно
не иметь часовых у портов, когда они открыты. Надобно поставить за непременное
правило, чтобы под парусами или на якоре в свежий ветер иметь по человеку
у каждого порта, а в тихий по одному человеку у двух портов, и люди эти
отнюдь не смели бы отходить от своих постов. Скажут, что такие случаи
могут быть весьма редки; правда, что они очень необыкновенны, но затем
когда уже случатся, то какие бывают последствия?" В чем же крылась
причина гибели "Ройял Джорджа"? Хотя об этом из ряда вон выходящем
инциденте написаны десятки книг и статей, сейчас, спустя два столетия,
едва ли можно выявить досконально все обстоятельства и подробности происшествия.
Английские авторы, писавшие о катастрофе, во многом противоречат друг
другу. Например, толком никто не знает, в какое время дня произошла эта
трагедия. Одни считают, что рано утром перед подъемом флага, другие –
во время обеда. Первые объясняют причину, почему корабль не выпрямили
сразу же после исправления кингстона, следующим образом.
Когда, после сообщения
плотника о грозившей опасности, вахтенный офицер сказал командиру корабля,
что корабль пора спрямлять, последний якобы ответил: "Ничего, сейчас
без четверти восемь, спрямим корабль одновременно с подъемом флага и брам-реев.
Прикажите расставить команду по орудиями.
В те времена на кораблях,
стоящих на рейде, на ночь одновременно со спуском флага спускались брам-реи,
а утром снова поднимались одновременно с подъемом флага и ставились в
горизонтальное положение. Видимо, командир "Ройял Джорджа" хотел
этот обычный маневр дополнить и эффектным спрямлением корабля. Таким образом,
время было упущено, а когда команда, разбегаясь по местам, бежала по тому
борту, на который корабль был накренен, крен увеличился еще больше и открытые
пушечные порты ушли под воду… А может быть в эту минуту налетел порыв
ветра, что увеличило крен. Кто знает? Другие английские источники сообщают,
что все это происходило не утром, а днем, во время обеда. Тем не менее,
независимо от времени дня, наиболее распространенная версия о причинах
катастрофы – это та, что корабль черпнул открытыми пушечными портами воду
и потерял остойчивость.
Наиболее подробное описание
версии о потере остойчивости можно найти в изданном в Англии четырехтомнике
под названием "Море", который был составлен Ф. Уимпером. Эта
же версия положена в основу поэмы Каупера "Toll for the brave".
Существует и другая версия
гибели "Ройял Джорджа" (ее следовало бы считать первой, так
как она появилась сразу же после катастрофы). Это так называемая версия
о "сухой гнили", и авторами ее являются члены трибунала британского
адмиралтейского суда, разбиравшие обстоятельства катастрофы.
Коротко она сводится к
следующему.
Стоявший на якоре "Ройял
Джордж" не мог затонуть по причине потери остойчивости, вызванной
попавшей в открытые порты водой, так как стоял носом к бризу и крен его
на левый борт составлял всего 7°, чего было вполне достаточно, чтобы оголить
неисправный кингстон. Корабль за 35 лет своей службы настолько было охвачен
"сухой гнилью", что его корпус потерял всякую прочность ив тот
злополучный день 29 августа на Спитхедском рейде из днища корабля выпал
огромный кусок – в образовавшуюся пробоину, площадь которой составляла
почти треть площади подводной части корпуса, хлынула вода и корабль камнем
пошел ко дну.
Самая последняя фраза
приговора трибунала по "Ройял Джорджу" гласит: "Это подтверждается
точными фактами, которые у членов трибунала адмиралтейского суда не вызывают
спора или сомнения".
Данное трибуналом объяснение
"теории сухой гнили" снимало с командования корабля, эскадры,
флота и самого Адмиралтейства обвинения по поводу катастрофы – происшествия,
при учитываемых обстоятельствах, даже скандального. При этом вина как
бы перекладывалась на головы тех, кто отвечал за состояние корпуса корабля
и качество его последнего ремонта, т.
е. на гражданских чиновников,
которые руководили докованием "Ройял Джорджа" на частной верфи,
Хотя эта версия являлась выводом солидной комиссии и была обнародована
как "Заключение трибунала адмиралтейского суда", моряки Королевского
флота Англии в нее не верили. Во-первых, с кораблей эскадры, стоявших
вокруг "Ройял Джорджа", видели, как он повалился на бок и лег
мачтами на воду. Этого наверняка бы не произошло, если бы одна третья
часть днища корабля (пускай даже где-то слева, у скулы) отвалилась, упала
на дно, – в этом случае корабль затонул бы прямо, без крена. Конечно,
"сухая гниль" в корпусе "корабля адмиралов" имелась,
так же как в корпусах почти всех английских военных кораблей того времени,
но не в такой степени, чтобы "часть днища выпала". Этому наверняка
должны были предшествовать сильные течи корабля задолго до его гибели.
Известно, что "Ройял Джордж" не раз садился на мель, и если
уж "сухая гниль" была столь сильно распространена, то "огромный
кусок днища" отвалился бы именно при одном из таких касаний грунта.
Одним из самых веских
аргументов, ставящих под сомнение эту версию, является хотя бы факт, что
адмиралтейство провело осмотр корпуса затонувшего корабля лишь спустя
четверть века. Это говорит о том, что водолазы увидели бы "огромный
кусок днища" на своем должном месте. В 1817 г., проведя подводное
обследование, власти Портсмутского порта сообщили: "Корабль лежит
на грунте носом на вест-зюйд-вест с большим креном на левый борт. Корпус
корабля во многих местах изъеден червями и сильно оброс водорослями".
А вот как объясняет причину
гибели "корабля адмиралов" известный английский кораблестроитель
К. Барнаби – почетный вице-президент Королевского общества кораблестроителей.
Он соглашается, что корабль стоял на якоре носом к возможному направлению
бриза, и допускает, что был накренен всего на 7°, этого было вполне достаточно,
чтобы со шлюпки можно было починить кингстон. Барнаби утверждает, что
корабль затонул, получив дополнительный крен из-за неожиданно налетевшего
ветра. Но самым интересным был вывод его исследования: гибель "Ройял
Джорджа" произошла из-за того, что он был накренен именно на левый
борт и что он бы не затонул, если бы его кренговали на правый борт. Объясняет
он это следующим образом.
Скорость ветра при его
неожиданных порывах может возрастать вдвое по сравнению с его средней
скоростью. В связи с вращением Земли против часовой стрелки и незначительного
трения воздуха в верхних слоях атмосферы порывы ветра отклоняются на несколько
градусов против часовой стрелки от первоначального угла. Опытные яхтсмены
знают, утверждает он, что при порыве ветра, действующего на паруса яхты,
идущей левым галсом, его сила прилагается спереди, а на яхту, идущую правым
галсом, – ближе к траверзу. В случае с "Ройял Джорджем" при
порыве ветра корабль еще больше наклонился на левый борт.
В своей книге "Некоторые
кораблекрушения и их причины" К. Барнаби, описывая гибель "Ройял
Джорджа", приводит аналогичный случай. Он говорит, что в двадцатые
годы ему довелось быть в Бразилии и однажды он на катере, пересекая бухту
Рио-де-Жанейро, заметил бразильский пассажирский пароход, который грузили
через бортовые порты. На следующее утро он увидел лишь верхушки мачт парохода,
торчавшие из воды. Судно должно было отойти в тот день, и все его офицеры
и команда проводили на берегу свой последний вечер.
Погрузка угля в те годы
в Рио проводилась бригадами португальских рабочих.
Они грузили уголь, как
им было приказано, до тех пор, пока открытые бортовые порты не стали почти
вровень с водой. Волна от проходившего мимо судна оказалась достаточной,
чтобы качнуть этот пароход так, что он зачерпнул воду угольными портами,
нижние кромки которых оказались под водой, и судно затонуло.
Но вернемся к затонувшему
"Ройял Джорджу". Он лежал на глубине 19 м.
Первые водолазные работы
на нем англичане провели в 1839 – 1840 гг. Тогда подняли семь бронзовых
пушек общим весом 15 т, десятки чугунных ядер, около 10 т меди, много
дерева, посуду, человеческие черепа и кости.
Позже на поверхность извлекли
корабельный колокол, который повесили на колокольню портовой церкви Портсмута.
Особый интерес для искателей морских реликвий представляла флагманская
каюта корабля. Оттуда достали большое серебряное блюдо и ложку, глиняную
трубку, корабельную печать. винную бутылку, чашку, пистолет, серебряную
пряжку от ботинка, кусок адмиральского палаша, медаль и даже золотое кольцо,
снятое со скелета адмирала, погибшего на боевом корабле, но не в бою.
Казалось бы, на этом рассказ
о "корабле знаменитых адмиралов" можно было бы и закончить.
Но… В 1840 г. подняли с затонувшего корабля ствол старинной пушки. Отлитый
из мягкого железа с набитыми на него 33 металлическими обручами, он явно
относился к более ранней эпохе и не мог быть с "Ройял Джорджа".
Потом на дне бухты обнаружили еще несколько таких же стволов и один ствол
из бронзы, который совсем не похож на те, что поднимали ранее. Дальнейшие
поиски привели к тому, что рядом с "кораблем знаменитых адмиралов"
обнаружили полуразвалившийся - и затянутый илом корпус старинного затонувшего
корабля.
Тут-то историки и вспомнили
еще об одной драме на Спидхедском рейде, которая произошла задолго до
гибели "Ройял Джорджа". Найденным на дне бухты кораблем оказался
"Мери Роз", построенный в 1536 г., – один из самых больших и
мощных военных кораблей английского короля Генриха VIII. Тогда этот корабль
по своему типу являлся новинкой: при водоизмещении 700 т он имел три сплошных
палубы, на которых была установлена мощная по тому времени осадная артиллерия
– 39 больших орудий и 53 малых, предназначенных для ведения морского боя.
Но, пожалуй, самым интересным
оказалось то, что "Мери Роз"" погиб также без боя, в гавани,
на виду всей английской эскадры, из-за потери остойчивости. Поднятые историками
архивы напомнили уже забытые обстоятельства гибели "Меря Роз".
11 июля 1545 г. английский
король Генрих VIII прибыл из Лондона в Портсмут для смотра своей эскадры,
которая готовилась дать сражение французскому флоту, приближавшемуся к
берегам Британии. Осмотрев корабли, король остался очень доволен кораблем
"Мери Роз", который только что вошел в строй после значительной
переделки, и его капитаном Джорджем Кэйрви.
Известно, что Генрих VIII
присвоил ему звание вице-адмирала и, сняв с себя золотую боцманскую дудку
на золотой цепи – знак отличия власти Высочайшего Лорда Адмирала, – повесил
ее на шею Кэйрви. Во время торжественного обеда на борту флагмана "Грейт
Генри" королю доложили, что флот французов приближается к Соленту.
Генрих VIII приказал своим адмиралам выходить в море, а сам съехал на
берег.
Как только по команде
вновь испеченного вице-адмирала на "Мери Роз" поставили брамселя,
корабль неожиданно начал крениться на борт, потом лег плашмя на воду мачтами
и через две минуты затонул. Известно, что при этом море было спокойным
и дул умеренный зюйд-вест. Из 700 находившихся на борту моряков и солдат
морской пехоты спаслось всего 40. Видимо, 92 пушек для этого корабля оказалось
многовато, и в погоне за увеличением артиллерийской мощи "Мэри Роз"
король забыл о значении метацентрической высоты. Потом уже, спустя два
века, определили, что на этом корабле нижние кромки пушечных портов нижней
палубы находились всего в 16 дюймах от уровня воды. Вероятно, когда корабль
начал крениться, часть пушек одного из бортов была не закреплена и они
съехали одновременно на противоположный борт, что и привело к опрокидыванию
судна.
С тех пор как на затонувшем
"Ройял Джордже" стали проводить водолазные работы, которые ведутся
и поныне, английским подводным археологам приходится ломать голову: какая
из находок относится к "кораблю знаменитых адмиралов", а какая
– к "Мери Роз". С середины прошлого века Спидхедский рейд сделался
своего рода "водолазным полигоном". Здесь испытывались и совершенствовались
различные системы подводных колоколов, водолазных скафандров и подъемных
приспособлений. Началось с подводной охоты за бронзовыми пушками кораблей,
представлявшими раньше немалую ценность, а позже, с развитием подводной
археологии, когда "сувениры моря" вошли в моду, водолазы не
брезговали даже кусками дерева и человеческими костями…
До сих пор на дне Спидхэдского
рейда покоятся останки двух кораблей, трагическая гибель которых красноречиво
свидетельствует об огромном значении понятия "остойчивость кораблям.
Мимоза Нуармутье Легендарный
"Титаник", стяжавший себе мрачную славу в истории судоходства
трагической гибелью полутора тысяч человек, считался в свое время самым
большим пароходом в мире. Его водоизмещение составляло 66 000 т, длина
268 м, ширина 33 м, высота борта 36 м.
Пароход, о котором пойдет
речь, вполне можно было бы перевезти на "Титанике", поставив
поперек палубы: его длина была меньше ширины "Титаника"… Назывался
этот пароход "Сен-Филибер". Водоизмещение 189 т, длина 32,1
м, ширина 6 и высота борта 2,61 м.
"Сен-Филибер"
– этот пигмей в печальном реестре летописей морских катастроф – унес 15
июня 1931 г. на морское дно полтысячи человек, что составляет одну треть
жертв "Титаника".
"Сен-Филибер"
построили в 1923 г. на верфях Сен-Назера во Франции по заказу "Нантского
общества судоходства". Это было экскурсионно-прогулочное судно озерного
типа. Тупоносое, почти плоскодонное, с одной трубой и одной мачтой. Почти
от бака до самой кормы его главная палуба была занята двумя пассажирскими
салонами первого и второго классов. Над салонами была еще одна открытая
палуба со скамейками для экскурсантов. Хотя мощность паровой машины "Сен-Филибера"
составляла всего 23 л. с., его труба возвышалась над палубой на 8 м. Это
вместе с высоко расположенной, походившей на будку кассирши, рулевой рубкой
делало пароход похожим на буксир.
Несмотря на свои скромные
размеры и тоннаж, "Сен-Филибер"" имел свидетельство на
перевозку 500 пассажиров. Как могло случиться, что такому небольшому по
размерам судну выдали такое свидетельство? На этот вопрос вряд ли кто
теперь сможет дать ответ. Во Франции до сих пор стараются умалчивать,
об этом скорбном происшествии, поскольку эта катастрофа – одна из самых
мрачных страниц в истории судоходства страны. Владельцам пароходства хорошо
было известно, что когда "Сен-Филибер" отваливал от причала
и пассажиры собирались на одном борту, чтобы видеть провожающих, крен
парохода в эту сторону достигал почти 10°. Но поскольку "Сен-Филибер"
в основном плавал по реке, власти классификационного общества "Бюро
Веритас" с этим мирились.
Восемь лет "Сен-Филибер"
обслуживал регулярную пассажирскую линию Нант – Сен-Назер.
Однажды летом 1931 г.
дирекция одной ткацкой фабрики Нанта обратилась к владельцам "Сен-Филибера"
с просьбой нанять пароход на воскресенье 15 июня для экскурсии на Нуармутье
– большой живописный остров, расположенный в Бискайском заливе в 15 милях
от устья Луары, что славился своими дубовыми рощами и мимозами. "Нантское
общество судоходства" согласилось снять на один день пароход с линии
и продало дирекции фабрики 500 билетов.
Воскресное утро 15 июня
1931 г. не обещало экскурсантам ясного солнечного дня. Это была та погода,
которую французы называют "четыре времени года за день".
Перед рассветом моросил
мелкий дождь, потом он кончился, и задул ровный юго-восточный бриз, который
согнал в сторону залива облака и дал, наконец, солнцу возможность порадовать
обитателей Нанта.
Несмотря на ранний час,
на речной пассажирской пристани собралось около трех тысяч человек провожающих.
Семьи ткачей пришли проводить своих близких, отправлявшихся в интересную
поездку. Среди шума и веселья толпы то и дело слышались наказы: "Привезите
мимозу!" "Не забудьте мимозу, мимозу Нуармутье!" Ровно
в 7 часов убрали сходню, и "Сен-Филибер" отошел от пристани.
Через три с половиной
часа хода пароход в Сен-Назере сделал небольшую остановку и снова двинулся
вниз по реке. Ветер, дувший от юго-запада, перешел к югу и усилился. Пароход
еще не вышел в залив, а его уже качало на крутых мутных волнах Лауры.
У многих экскурсантов началась морская болезнь.
Наконец, через два часа,
судно привалилось к деревянному пирсу острова Нуармутье. Пассажиры, взяв
с собой корзины с припасами и одеяла, отправились на пикник в дубовые
рощи Нуармутье за мимозой. Прошло часа три. К полудню южный ветер усилился,
и капитан "Сен-Филибера" Олив поспешил выйти в обратный рейс.
Около тридцати пассажиров,
которые укачались по пути из Сен-Назера, предпочли остаться на острове.
Они решили дождаться отлива и по узкой дамбе, которая соединяла остров
с материком, добраться домой пешком.
Когда пароход отошел от
пирса, ветер задувал уже с запада. Со стороны Биская он гнал к устью реки
"барашки". Погода ухудшалась с каждым часом.
Едва пароход вышел из-за
прикрытия острова, ветер обрушился на его левый борт. Через фальшборт
в окна салонов летела белая пена, сорванная с верхушек волн.
Пароход раскачивался все
сильнее и сильнее. Из-за небольшой осадки и высокой палубной настройки
"Сен-Филибер" дрейфовал под ветер. Все труднее и труднее было
удерживать его на курсе, хотя паровая машина работала на предельных оборотах.
Расстояние от северной
оконечности Нуармутье до мыса Сен-Жильда, что у южного края эстуария Луары,
сравнительно небольшое. Обогнув этот мыс, "Сен-Филибер" имел
бы ветер с кормы и, подгоняемый им, быстро бы вошел в устье реки. Но,
огибая Сен-Жильду, пароход подставил ветру весь левый борт и накренился
еще сильнее. Большая волна выбила несколько стекол в салоне первого класса.
Находившиеся там пассажиры испугались и бросились из салона на палубу
подветренного борта. Этого оказалось достаточно, чтобы уже накренившийся
на правый борт пароход накренился еще больше и не смог уже выпрямиться.
"Сен-Филибер"
лег на воду бортом и был накрыт набежавшей волной. Он исчез под водой
меньше чем за минуту… Там, где только что был пароход с 500 пассажирами,
гуляли волны и дул ветер.
Позже, во время разбора
причин катастрофы, наблюдатель спасательной станции на мысе Сен-Жильда
сообщил: "Я наблюдал за судном в бинокль. Когда оно подошло к бую
отмели Шателье, я на мгновение отвел взгляд в сторону. Я подчеркиваю,
только на мгновение) И когда опять посмотрел на то же место, парохода
там уже не было. Этот участок залива был пустынен, видны были одни волны.
Я подумал сначала, что пароход скрылся в пене брызг, но на самом деле
он уже исчез в волнах…".
"Сен-Филибер"
пошел ко дну между буями "L-2" и "L-3", ограждающими
отмель Шателье у мыса Сен-Жильда, примерно в 8 милях юго-западнее Сен-Назера.
Хотя помощь прибыла через полчаса, спасли всего семь человек.
Лоцманский бот вытащил
из воды шесть человек, которые плавали, ухватившись за деревянную скамейку,
смытую с палубы парохода. Позже шедший из Сен-Назера буксир снял с буя
"L-2" еще одного человека.
Весь вечер и всю ночь
в Нанте у здания судоходного общества бушевала толпа людей. Родственники
погибших требовали от судовладельцев ответа за гибель своих жен, отцов,
детей. Почему выпустили речной пароход в Бискайский залив? Почему на судне
не было ни спасательных шлюпок, ни спасательных кругов? Почему капитан
Олив вышел в обратный рейс? Где 500 пассажиров? Хозяева "Нантской
судоходной компании" не могли ответить на все эти "почему"
и "где"". Не мог дать на них ответа и сам министр судоходства
Франции. Единственное, что он мог сделать, это официально объявить, что
"Сен-Филибер" был опрокинут шквалом и что число жертв составило
342 человека. Но это была ложь.
На ткацкой фабрике Нанта
подсчет оказался точнее. Выяснилось, что на пароходе было продано ровно
500 билетов и что на острове осталось 28 человек. На детей меньше семи
лет билетов не брали, а большинство экскурсантов отправилось на остров
с детьми. Это вскоре подтвердилось горьким фактом: Через три дня течение
Биская прибило к берегам островов Олерон и Фэ, а также к мысу Сен-Жильда
около ста детских трупов. Потом море стало выбрасывать на побережье трупы
женщин и мужчин.
Через несколько месяцев,
когда волнения в Нанте и в Сен-Назере стихли, министерство судоходства
Франции внесло в свой отчет поправку: оно сообщило, что число жертв катастрофы
составило 462 человека. Эта цифра была получена из подсчета проданных
билетов (500), числа команды парохода (7), числа оставшихся на острове
экскурсантов (28) и числа спасенных (7). Но и это не были точные цифры
жертв.
Еще много дней после катастрофы
ветер и течения Биская приносили к берегам Франции венки и веточки мимозы,
которой так славится остров Нуармутье… Говорят, что те, кто находил
их у моря, отвозили в Нант на братскую могилу жертв злополучного "Сен-Филибера".
"Молочный рейс"
Плавание из шотландского порта Странраер через пролив Норт Чэннел в порт
Северной Ирландии Ларн английские моряки в шутку называют "молочным
рейсом". На этой линии действительно по утрам перевозят молоко, и
маршрут протяженностью всего в 35 миль является самым коротким морским
путем между Шотландией и Северной Ирландией.
Едва ли кто на Британских
островах в начале 1953 г. мог предполагать, что именно на этой "молочной
линии" произойдет катастрофа, которая по своей парадоксальности в
хрониках кораблекрушений займет место рядом с "Титаником" и
"Вестрисом".
Но случилось так, что
почти новый, специально спроектированный для этой линии морской паром,
выполняя очередной рейс, послал в эфир призыв о помощи.
На SOS откликнулись береговые
спасательные станции и суда, находившиеся в это время рядом в море. Держа
с паромом прямую связь по радио, они поспешили на помощь. Но попытки спасти
паром оказались безуспешными: его искали 4 часа и не нашли, он уже лежал
на дне, унеся с собой большинство находившихся на его борту людей. Это
судно было рассчитано на перевозку 1500 человек, но, на счастье, в тот
злополучный рейс на нем было всего 127 пассажиров. Спаслось 43 человека.
Если бы паром отправился в то плавание с полным комплектом пассажиров,
то его катастрофа наверняка повторила бы драму "Титаника". Что
это было за судно и почему оно погибло? С конца прошлого века сообщение
между Шотландией и Северной Ирландией поддерживалось морскими железнодорожными
и автомобильными паромами. Погибшая в 1953 г. "Принцесса Виктория"
являлась четвертым по счету паромом, носящим это название. Первый из них,
паровой колесный паром, построили в Домбартоне в 1890 г. Через три десятка
лет его сменил трехвинтовой турбоход, проплававший благополучно на этом
маршруте почти двадцать лет. Третий паром имел недолгую жизнь: в начале
второй мировой войны его переделали в минный заградитель, а в 1940 г.
он затонул, подорвавшись на своей же мине близ Хамбера. "Принцесса
Виктория", о которой идет речь, была построена в 1947 г.
в Шотландии судостроительной
фирмой "Дэнни и братья". По типу судно являлось морским пассажирско-автомобильным
паромом. Его регистровая вместимость равнялась 2694 т, длина 92,4 м, ширина
14,9, осадка '3,9 м. Два дизеля фирмы "Зульцер" приводили в.
движение два винта диаметром 2,66 м, обеспечивая скорость 19 узлов. Судно
могло принять 1515 пассажиров, 51 члена экипажа, груз и автомобили. Паром
являлся собственностью Транспортной комиссии Великобритании и эксплуатировался
Управлением государственных железных дорог страны.
31 января 1953 г. "Принцесса
Виктория" должна была по графику выйти утром в очередной рейс. Большинство
пассажиров прибыло в Странраер ночным поездом из Лондона. К утру погода
резко ухудшилась: над морем неслись свинцовые облака и ветер срывал верхушки
волн. За два часа до предусмотренного расписанием отхода судна его капитан
Джеймс Фергусон получил от метеорологов прогноз погоды. В нем говорилось,
что близ Малина и Лок-Райана, на пути следования "Принцессы Виктории",
ожидается шторм, который потом перейдет в норд-вест от умеренного до сильного.
Поскольку по заведенной на линии Странраер – Ларн традиции паромы никогда
не нарушали расписание из-за погоды, капитан Фергусон даже не подумал
о том, что рейс можно отложить. Тем более что в этот раз судно было даже
недогружено: всего 127 пассажиров и 44 т груза – чай, обувь и мануфактура.
Если бы даже Фергусон и решил "переждать погоду", то это выглядело
бы для фирмы просто-напросто несолидно. К тому же среди его пассажиров
были два члена парламента Северной Ирландии и сорок специалистов авиационной
промышленности, которые торопились в Белфаст.
В 7 часов 45 минут "Принцесса
Виктория", дав отходной гудок, отвалила от причала. Помимо пассажиров,
на ее борту находилось 49 членов экипажа. Так начался этот роковой для
парома рейс…
Прошло ровно два часа,
и радиостанции ближайших портов и находившихся поблизости судов услышали
в эфире сигнал срочности ТТТ: "Принцесса Виктория". Дрейфую
близ устья Лох-Райна. Судно неуправляемо. Нужна немедленная помощь буксира".
Это казалось странным, потому что еще в 9 часов 40 минут паром видели
с берега, когда он медленно шел навстречу ветру на север. * Принятое сообщение
тут же передали на спасательную станцию в Портпатрике. Но ни там, ни в
Странраере буксиров не оказалось. Спасатели обратились по радио к судовладельцам,
чьи конторы были расположены по берегам реки Клайд. Но и у них не было
ни одного буксира: все они в это время находились в заливе Дугласа. Командование
Королевского военно-морского флота Шотландии, получив тревожное сообщение,
отдало приказ командиру эсминца "Контест", который стоял под
парами в Гриноке, немедленно выйти на помощь.
Ближе всех к "Принцессе
Виктории" в море, у горла залива Килбраннана, находилось спасательное
судно "Салведа". Оно, приняв сообщение парома, изменило курс
и направилось на помощь.
При нормальной погоде
"Контест" мог бы дойти до "Принцессы Виктории" за
час, но сейчас из-за сильного волнения ему пришлось сбавить ход ниже среднего.
Он мог прибыть только к 13 часам. Вынуждена была уменьшить скорость и
"Сальведа".
В 10 часов 32 минуты в
эфире раздался сигнал бедствия "SOS SOS SOS".
"Принцесса Виктория"
четыре мили к северо-западу от Корсуолла. Автомобильная палуба затоплена,
сильный крен на правый борт, нужна немедленная помощь, судно неуправляемо".
Что же в это время происходило
на пароме? Почему судно передало по радио призыв о помощи? Выйдя из залива
Лох-Райан в открытое море, "Принцесса Виктория" встретила противный
северный ветер, скорость которого достигала 75 – 80 миль в час. Пока судно
шло на север, волны разбивались о нос парома. Но как только паром лег
на новый курс, их удары пришлись в корму.
От своей предшественницы
"Принцесса Виктория" отличалась новинкой в конструкции кормовых
ворот и грузовой палубы. Ворота были сделаны на шарнирах и состояли из
двух створок высотой 1,67 м при ширине 4,2 м. Каждая створка при открывании
складывалась пополам. Под ударами волн в корму судна правые стойки ворот
прогнулись внутрь и перекосились: закрыть их после этого оказалось невозможно.
Видя, что вода начинает заливать автомобильную палубу, капитан Фергусон
решил вернуться в залив Лох-Райан, ведя судно кормой вперед. При свирепствовавшем
шторме это было возможно только с помощью носового руля, которым был оборудован
паром. Но для этого на баке нужно было освободить чеку, крепившую баллер.
В это время судно испытывало стремительную килевую качку, и посланные
на бак боцман и два матроса подвергались большому риску оказаться за бортом.
Они не сумели выбить чеку баллера носового руля, и капитан, оставя попытку
вернуться в порт своим ходом, стал ждать буксира.
Через несколько минут
кормовые ворота парома под действием волн раскрылись почти полностью,
и вода хлынула на автомобильную палубу. В конструкции автомобильной палубы
этого судна тоже имелась одна "новинка": число штормовых шпигатов
и их размер были уменьшены до минимума (потом мы объясним, почему это
было сделано). Вода, не успевая стекать через шпигаты, метровым слоем
перекатывалась по палубе. Она собралась по правому борту, и судно получило
крен в 10°.
Дело приняло серьезный
оборот, и капитан Фергусон был вынужден послать в эфир SOS. После 10 часов
утра вода с автомобильной палубы через пожарную дверь стала проникать
в пассажирский носовой салон.
"Принцесса Виктория"
могла бы остаться на плаву, если бы залитой оказалась только автомобильная
палуба, во всяком случае, судно продержалось бы на плаву гораздо больше
времени. Затопление же сразу двух помещений обрекало паром на гибель из-за
потери остойчивости. Видимо, капитан Фергусон не оценил, насколько важно
было обеспечить водонепроницаемость пожарных дверей и не дать воде проникнуть
в помещение салона. Проходили минуты – вода продолжала заливать автомобильную
палубу и салон. Попытку отливать воду ведрами быстро оставили, понадеявшись
на помощь спасателей.
В 10 часов 45 минут Фергусон
передал в эфир еще один SOS, сообщив, что "Принцесса Виктория"
находится у входа в Лох-Райан. Сразу же после этой передачи он объявил
пассажирам, что скоро подойдет помощь, и попросил их собраться на прогулочной
палубе "Б" (над затопленной палубой), где команда раздала им
спасательные нагрудники.
Крен парома на правый
борт продолжал быстро увеличиваться, людям уже трудно было передвигаться
по наклонным палубам. На прогулочной палубе вдоль левого борта натянули
леера. Пассажиры были спокойны, они знали, что судовой радист Давид Бродфут
поддерживает постоянную связь с берегом и судами, которые подойдут на
помощь с минуты на минуту.
В 10 часов 54 минуты радиостанция
"Принцессы Виктории" неожиданно передала: "SOS, теперь
нам необходима немедленная помощь". На этот сигнал бедствия со спасательной
станции в Портпатрике в море вышел моторный бот. Он вышел только сейчас,
спустя полчаса после первого SOS "Принцессы Виктории".
Оказалось, что его команда
ушла на городской стадион смотреть футбольный матч, и чтобы собрать ее,
на стадионе сделали объявление. Лишь после этого незадачливые спасатели-болельщики
бросились к месту своей службы.
Непотопляемый и не опрокидывающийся
ни на какой волне спасательный бот без труда преодолел шторм и подошел
к указанному месту. Но терпящего бедствие судна нигде не было видно. Спасатели
вызывали "Принцессу Викторию" на радиотелефонной частоте бедствия,
но она не откликалась: радиотелефонной станции на ней не было.
В 11 часов с парома последовала
радиограмма: "Принцесса Виктория". Наше место в четырех милях
к северо-западу от Корсуолла. Нужна немедленная помощь". Прибывшие
эсминец "Контест" и спасательное судно "Сальведа"
в указанном месте судна не нашли. Или паром уже затонул, или место, обозначенное
в его сигнале бедствия, было указано неверно. Но не прошло и полчаса,
как в эфире снова пронесся SOS "Принцессы Виктории" и опять
капитан Фергусон повторил место, где бедствовало его судно. Во всяком
случае, в 11 часов 25 минут было принято сообщение: "SOS "Принцесса
Виктория" приблизительно в пяти милях к западу-северо-западу от Корсуолла".
Спустя десять минут Фергусон повторил это сообщение, добавив: "Кардек
затоплен, очень сильный крен на правый борт, судно неуправляемо, нужна
немедленная помощь".
Шторм в проливе Норт Чаннел
продолжал крепчать, ветер достиг почти 12 баллов по шкале Бофорта, налетали
снежные шквалы, видимость почти пропала.
Тщетно три корабля вели
поиск гибнущего парома в районе Корсуолла.
Спасатели не знали, что
в это время крен парома достиг уже 35°, что шлюпки правого борта почти
касались воды, что пассажиры уже стояли не на палубе, а на стенке надстройки
спардека…
Капитаны ведущих поиск
кораблей считали, что паром погиб, но в 12 часов 52 минуты радиостанция
снова вышла в эфир: "Положение критическое. Машинное отделение правого
борта затоплено".
Три корабля продолжали
свой поиск. Весть о бедствии "Принцессы Виктории" уже облетела
всю Англию: местные радиостанции Би-Би-Си передавали в эфир, как идет
спасение парома.
В 13 часов 08 минут капитан
Фергусон сообщил по радио: "Сейчас остановились. Паром лежит на боку.
Готовимся покинуть судно"; в 13 часов 15 минут: "Готовимся оставить
судно".
Вот что происходило в
эти минуты на пароме. Крен на правый борт достигал 45°, и шлюпки правого
борта спустить было уже невозможно. А всего на пароме имелось шесть 26-футовых
металлических спасательных шлюпок, по три с каждого борта, которые могли
вместить 330 человек. При создавшемся крене спускать шлюпки левого борта
было рискованно для жизни людей, но у капитана Фергусона не было другого
выхода. Видимо, поняв, что помощи ждать нечего, и зная, что судно в любую
минуту может перевернуться вверх килем, он отдал команду спускать шлюпки.
В шлюпке No 4 разместили
женщин и детей, но как только она оказалась на воде, набежавшая волна
ударила ее о борт парома с такой силой, что почти всех, кто в ней находился,
выбросило в море… Можно было сделать и так: посадить людей в шлюпки
с таким расчетом, что когда паром пойдет ко дну, эти шлюпки (с отданными
заранее талями) останутся плавать на воде. Но капитан знал, что прежде
чем затонуть, паром наверняка перевернется вверх килем, и шлюпки, ничем
не удерживаемые на кильблоках, завалятся на палубу. Оставалось только
надеяться, что в момент погружения "Принцессы Виктории" с ее
верхней палубы всплывут тридцать спасательных скамей (на 1140 человек)
и спасательные круги.
Позже, во время расследования
катастрофы, эксперты высказали мнение, что капитану Фергусону (который
погиб) следовало спустить шлюпки намного раньше. И хотя это мнение было
в принципе правильным, в отчете следствия указывалось: "Условия погоды
были столь жестоки, что попытка спустить шлюпки оказалась бы катастрофической".
Если это так, то все спасательные шлюпки "Принцессы Виктории",
одобренные министерством транспорта Великобритании при последнем инспекторском
осмотре в мае 1952 г., вообще не соответствовали своему назначению как
спасательные.
"Принцесса Виктория"
опрокинулась и пошла ко дну раньше чем прибыли суда, казалось бы, хорошо
организованной и налаженной спасательной службы Великобритании. Почему
это произошло? В тот момент, когда "Принцессу Викторию" тщетно
разыскивали у Лох-Райана и Корсулла, Фергусон, к удивлению всех, в 13
часов 54 минуты передал в эфир: "По определению наше место пять миль
восточное Коплендского входа в Белфаст-Лоу".
Оказалось, что и сам капитан
не знал координаты своего судна. Его искали у берегов Шотландии, а оно
в это время тонуло у берега Северной Ирландии. Получилось, что с момента
подачи первого сигнала тревоги до сигнала, переданного в 13 часов 54 минуты,
"Принцесса Виктория" прошла и продрейфовала через весь пролив
Норт Чэннел и оказалась поблизости от Белфаста. Если бы только Фергусон
в одной из своих радиограмм упомянул, что судно движется в этом направлении,
людей наверняка бы спасли…
Этот сигнал с парома приняли
несколько судов прибрежного плавания, укрывшиеся от непогоды в Белфаст-Лоу.
На судах "Орчи", "Пасс оф Драмочтер", "Лэйирсмур"
и рыболовном траулере "Ист Коатс" радисты прослушивали эфир.
Капитаны всех этих судов
знали, что на спасение парома уже вышли эсминец "Контест", спасатель
"Сальведа" и моторный бот из Портпатрика. В час дня радиостанция
Би-Би-Си дала новое место "Принцессы Виктории" и сообщила, что
требуется дополнительная помощь находившихся поблизости от Белфаст-Лоу
судов. Тотчас же все четыре названные судна вышли в море. Изменили свой
курс и три судна, искавшие паром у Корсуолла, – они направились к побережью
Северной Ирландии.
В 13 часов 58 минут идущие
на помощь суда приняли с "Принцессы Виктории" последнее сообщение:
"Судно лежит на боку. Машинное отделение затоплено. Мы покидаем судно".
После этого связь по радио с паромом прекратилась. Прибыв по "указанному
адресу", спасатели и тут не нашли "Принцессу Викторию".
На экранах индикаторов радиолокационных станций эсминца "Контест"
и спасательного судна "Сальведа" никаких эхо-сигналов от судов
в этом районе не появилось, в море не было видно ни спасательных шлюпок,
ни плававших на воде обломков. Все говорило за то, что Фергусон опять
неверно дал место. И лишь только тогда когда судно "Орчи" прошло
несколько миль сначала на север и потом на северо-северо-восток, спасатели
наконец узнали точное место, но, увы, уже место гибели парома. На воде
плавали обломки, спасательные круги, скамьи, перевернутые шлюпки. Драма
разыгралась менее чем в пяти милях к северо-северо-востоку от острова
Мью.
"Орчи" сообщил
место гибели парома капитану спасательного бота, который спустили на воду
со слипа в Донахади в 13 часов 40 минут. Этот бот в основном и спас почти
всех, кто сумел остаться на воде после того, как "Принцесса Виктория"
затонула. Двадцать девять человек оказалось в шлюпке No 6, один в шлюпке
No 5, один – на спасательной скамье. Их нашли в 15 часов 30 минут – спустя
полтора часа после гибели парома. Потом подошел эсминец "Контест"
и спас шесть человек со шлюпки No 2 и еще двух с плававших скамей.
Траулер "Ист Коатс"
спас одного человека и поднял на борт шесть трупов. Еще двоих со скамьей
сняли запоздалые спасатели бота из Портпатрика. Последней прибыла "Сальведа"
– судно, которое первым приняло сигнал SOS. Она подошла к месту трагедии,
когда поиски уже были прекращены.
Всего спасли 43 человека
– 33 пассажира и 10 членов экипажа. Среди спасенных не было ни капитана
Фергусона, ни радиста Бродфута. Таким образом, из 176 человек, находившихся
на борту парома, погибло 133. При этом не спаслись ни одна женщина и ни
один ребенок.
Многие месяцы пресса Англии
комментировала трагедию в Норт Чэннеле.
Общественность страны
требовала ответа на вопрос "Почему погиб паром?". Ведь он был
спущен со стапеля одной из лучших шотландских судостроительных фирм, которая
специализировалась в проектировании и строительстве морских паромов, его
строительство велось под наблюдением Регистра Ллойда и британского министерства
транспорта. Проект парома отвечал последним техническим требованиям по
обеспечению безопасности человеческой жизни на море. Судном командовал
дипломированный капитан дальнего плавания, имевший большой опыт плавания
и отличный послужной список.
Ответ на вопрос "Почему
погиб паром?" должно было дать официальное расследование катастрофы,
которое велось в Белфасте с 1 марта по 9 мая 1953 г. Оно проходило под
председательством судьи Кэмпбелла, известного специалиста по разбору морских
аварий. Ему помогали три технических консультанта, один из которых, Робб,
был Профессором университета в Глазго.
Вывод следственной комиссии
гласил: "Морской паром "Принцесса Виктория" погиб из-за
утраты своих мореходных качеств, что было вызвано: 1) порочной конструкцией
кормовых ворот, которые не выдержали напор волн и, таким образом, вода
проникла на автомобильную палубу; 2) неэффективностью водоотливных средств,
которые не смогли устранить собравшуюся на верхней палубе воду, что вызвало
крен на правый борт, привело к потере остойчивости и опрокидыванию судна
и его затоплению".
Расследование показало,
что новая конструкция шарнирных створчатых ворот не была одобрена ни классификационным
обществом, ни министерством транспорта. В ходе дела выяснилось, что еще
в ноябре 1951 г. правая створка кормовых ворот "Принцессы Виктории"
была повреждена во время шторма и ворота закрыть не смогли. Позже их отремонтировали,
но конструкцию не изменили.
Кроме того, эксперты с
удивлением увидели, что на рабочих строительных чертежах "Принцессы
Виктории" отсутствовали штормовые шпигаты для стока попавшей на автомобильную
палубу воды. Оказалось, что владельцы судна решили их не делать, чтобы
в будущем не иметь нареканий и жалоб со стороны владельцев автомашин –
ведь морская вода, попадая через штормовые шпигаты на палубу, могла испортить
никелировку лимузинов.
Но тем не менее, несмотря
на такое отступление от норм обеспечения безопасности судна, "Принцесса
Виктория" получила свидетельство на годность к Плаванию.
После трагической гибели
английского парома, этого жестокого урока, в Великобритании стали больше
заботиться о безопасности плавания пассажирских судов в целом и, в частности,
об обеспечении надежности кормовых ворот паромов и совершенствовании шлюпочного
устройства.
Из этой катастрофы сделало
вывод и Королевское спасательное общество – оно стало оборудовать свои
суда не только радиотелефонными установками, но и радиостанциями для связи
с береговой базой.
Со стапеля на дно
Мореходные качества судна
Плавучесть,
остойчивость, непотопляемость, ходкость, управляемость, плавность и малые
амплитуды качки – суть мореходные качества корабля.
Первые три из них имеют
первостепенное значение для безопасности плавания любого судна. Теряя
плавучесть, корабль тонет, утратив остойчивость, он опрокидывается на
бок или переворачивается вверх килем и, уже не будучи непотопляемым, теряет
плавучесть…
На протяжении всей истории
судостроения менялся облик корабля, менялся материал, из которого делали
корабли, – на смену дереву пришло железо, а затем – сталь. Менялись средства,
приводившие суда в движение, – весла и паруса заменяли паровыми машинами,
потом паровыми турбинами и дизелями, газовыми турбинами и атомными энергетическими
установками.
В непрерывной эволюции
судостроения не оставалась неизменной и архитектура корабля. Она изменялась
при появлении новых видов парусного вооружения, типов двигателей, материалов.
И нередко, меняя архитектуру корабля, судостроители сталкивались с проявлением
таких свойств судна, о которых ранее ничего не знали. Иногда эти новые,
неведомые кораблестроителям свойства приводили к трагедии – суда тонули,
иной раз унося с собой экипаж и пассажиров. Но кораблестроители в конце
концов осваивались с новыми для них явлениями, доискивались до их причин,
находили правильные решения, позволявшие избегать роковых последствий
из-за изменений в конструкции корабля. Наибольшее число ошибок, допущенных
кораблестроителями, относится к остойчивости судна – его способности возвращаться
в первоначальное положение после прекращения действия силы, наклонявшей
его.
В этой главе мы уже рассказали
о гибели кораблей "Ройял Джордж", "Мери Роз", "Сен-Филибер"
и "Принцесса Виктория". Они пошли на дно из-за потери остойчивости.
История судостроения и
летописи катастроф на море оставили нам множество почти невероятных случаев,
связанных с ошибками в расчетах остойчивости кораблей. И иногда такие
ошибки приводили к тому, что судно погибало в первом же плавании и даже
шло ко дну прямо со стапеля.
Вот несколько таких случаев,
которые вошли в историю судостроения как классические.
Цена
королевской прихоти
К началу
XVII в. Швеция была бедной страной: ее суровая природа и скудная почва,
требующая упорного труда, приносили небольшие доходы.
Шведский король Густав
II Адольф видел, что на Балтике развилась оживленная торговля хлебом,
шедшим в Англию и Голландию из Польши и мелких немецких княжеств, лежавших
к востоку от Эльбы. И подобно тому, как некогда предки шведов викинги
– морские разбойники – грабили берега Европы, так и теперь шведское дворянство,
превратившись в сплоченную и дисциплинированную армию, готовилось силой
урвать для себя долю барышей от этой торговли, захватив все побережье
Балтийского моря. В те годы при шведском дворе говорили, что другие государства
ведут войну, когда у них много денег, а Швеция воюет для того, чтобы добыть
деньги. Воспользовавшись "смутным временем" Московского государства,
шведы захватили Ладожскую область, устья Невы и Нарвы, у Польши – Лифляндию,
а также получили право сбора пошлин в Данциге, близ устья Вислы. В руках
Швеции вместе с ранее принадлежавшей ей Финляндией и Эстляндией оказалось
все северо-восточное побережье Балтийского моря.
Уже шел десятый год Тридцатилетней
войны, и теперь Густав II Адольф захотел получить и южное побережье Балтики
– Померанию, завладеть устьями больших восточноевропейских рек и собирать
торговые пошлины. Для этого шведскому королю потребовался мощный военный
флот. Шведы нещадно стали вырубать свои дубовые рощи. Густав II Адольф
приказал главному строителю королевской верфи голландцу Хибертсону заложить
кили четырех огромных кораблей.
И вот в конце 1627 г.
на воду спустили флагманский корабль "Ваза", названный так в
честь династии Густава II Адольфа. По тому времени это был очень большой
корабль, длиной 53, шириной 12 и высотой борта 14 м, имевший три сплошные
палубы. От прочих шведских кораблей он отличался особой прочностью. Достаточно
сказать, что толщина его шпангоутов достигала 45,7 см и на его постройку
ушло 40 акров дубового леса.
Весна и лето 1628 г. ушли
на достройку и отделку судна. Король решил потрясти своих противников
не только мощью своего флагманского корабля, но и его роскошью. Поэтому
над отделкой "Ваза" трудились лучшие мастера европейских верфей
и самые искусные резчики по дереву.
Форштевень корабля украшало
четырехметровое резное позолоченное изображение льва с открытой пастью,
готового к прыжку, корма с позолоченными балконами и галереями была богато
украшена резными фигурами греческих и римских богов и мифических героев,
борта разрисованы сотнями орнаментов.
По замыслу короля "Ваза""
должен был иметь вооружение, состоящее из 64 орудий: 48 – 24-фунтовых;
8 – 3-фунтовых; 2 – однофунтовых и 6 мортир.
Все пушки были отлиты
из бронзы, весили почти 80 т и располагались в три яруса по каждому борту
на палубах.
Хотя в те времена еще
не существовало писаных основ теории корабля, корабелы королевской верфи,
произведя немудреные расчеты на основе своего предыдущего опыта и интуиции,
пришли к выводу, что корабль, отвечающий требованиям его величества, будет
иметь слишком высоко расположенный центр тяжести. Чтобы обладать достаточной
при таком числе орудий остойчивостью, корабль должен был бы быть на два
метра шире. Но Густав II Адольф не послушал строителей корабля, и число
орудий осталось прежним.
Флагман был готов к испытаниям
10 августа 1628 г. Тот памятный день пришелся на воскресенье. Стояла тихая
ясная погода, над заливом дул юго-восточный бриз, и море было спокойным.
Время близилось к полудню, в церквах столицы кончилась заутреня, и толпы
народа повалили на набережную Кастельхольмена, чтобы проводить новый корабль
в первое плавание. Пестрая ликующая толпа заполнила набережную. Стокгольмцы
увидели во всем королевском великолепии "Ваза", сверкающий на
солнце позолотой резных украшений, яркими красками и бронзовым блеском
начищенных пушек. По раскатанному на причале ковру, в окружении пышной
свиты, на корабль поднялся король. Заиграла музыка. Густав II Адольф остался
доволен мощью и отделкой своего флагмана.
Осмотрев корабль, он сошел
на берег и приказал капитану Сефрингу Хансену выходить в море…
Выбрав якорь и отдав швартовы,
"Ваза" с поставленными топселями отошел от причала. Потом корабль,
расправя белоснежный наряд новых парусов, плавно двинулся в сторону острова
Беккхольмен. По обычаю того времени корабль произвел из всех своих пушек
салют двумя залпами. В ответ раздались залпы береговых батарей и крики
"Виват! Виват! Бог хранит короля!" На какое-то мгновение корабль
окутался густыми клубами порохового дыма. Когда дым унесло ветром, стоявшие
на набережной люди замерли от неожиданного зрелища – внезапно корабль
стал крениться на левый борт и лег мачтами на воду. Над толпой пронеслись
крики ужаса… Не прошло и минуты, как на месте, где только что был корабль,
виднелись лишь верхние стеньги с развевающимися на ветру парусами, штандартами
и длинными цветными вымпелами. Через несколько секунд и они скрылись в
свинцовых волнах Балтики, а в водовороте закружились какие-то бочки, доски
и вынырнувшие люди…
Что же произошло? Произошла
простая, не столь уж редкая в летописях кораблекрушений вещь. Внезапно
налетевший порыв ветра накренил корабль, который не смог больше выпрямиться.
Шкоты парусов, чтобы "вытряхнуть из них ветер", вовремя отдать
не успели. Вода хлынула в открытые пушечные порты нижней палубы, которые
до начала крена находились всего в одном метре от уровня воды. Корабль
накренился еще больше, и тут, видимо, с верхнего, более высокого борта,
стали срываться пушки. Наполнившись водой, "Ваза" пошел ко дну.
По свидетельству очевидцев, корабль "с поднятыми парусами, флагами
на мачтах и всем, что находилось на борту, затонул в течение нескольких
минут".
Погружаясь, он снова принял
вертикальное положение и, сев на грунт, как это потом выяснили, снова
повалился на бок (это было острокилевое судно).
С "Вазой" утонуло
более 400 человек, из них тридцать королевских придворных. Гибель корабля
повергла в траур весь Стокгольм. Среди немногих спасшихся оказался капитан
Хансен. Взбешенный катастрофой своего нового флагмана, Густав II Адольф
приказал его тотчас взять под стражу и предать суду.
Архивы свидетельствуют,
что королевский суд не вынес обвинительного приговора, и концы, как говорится,
ушли в воду. Дело было прекращено так же внезапно, как внезапно затонул
корабль. Ведь король сам установил конструктивные размеры корабля, а по
его приказу подготовка к спуску велась в лихорадочной спешке.
Только в 1961 г. после
сложных подводных работ "Ваза" был введен в специально построенный
для него сухой док. Сейчас "Ваза" после тщательной реставрации
превращен в единственный в своем роде музей, где около 20 000 экспонатов.
До сих пор этот злополучный корабль считается самым крупным и наиболее
хорошо сохранившимся за всю историю подводной археологии.
Просчет
"Александра Стефана"
Небольшая
частная верфь в Шотландии "Александр Стефан и сыновьям, что стоит
на берегах Клайда близ Глазго, не может соперничать с такими гигантскими
судостроительными заводами, как "Джон Браун" или "Харланд
энд Волф" в Ирландии, которые располагают крытыми стапелями длиной
свыше 400 м.
В сравнении с любым современным
судостроительным заводом верфь Александра Стефана выглядит как один цех.
Но тем не менее это солидное и весьма уважаемое шотландцами предприятие,
со своими традициями и правилами.
У многих поколений моряков
корабли, спущенные со стапелей верфи "Александр Стефан и сыновья",
оставили хорошую память. Среди сотен построенных судов было немало превосходных
шхун, барков, баркентин, пассажирских лайнеров, эсминцев и крейсеров.
Несколько лет назад автору
довелось в составе советской делегации судостроителей посетить некоторые
верфи Великобритании, в том числе верфь "Александр Стефан и сыновья".
Хозяин предприятия, молодой
энергичный инженер Александр Стефан, не без гордости рассказывал нашим
специалистам историю своих предков, "начавших дело в Линтхаузе"
более двухсот лет назад. Он подчеркнул, что на их верфи в 60-е годы прошлого
века было построено шесть чайных клиперов, один из которых, "Вествард
Хо", даже соперничал с такими выдающимися "гончими", как
"Фермопиллы" и "Катти Сарк".
– Хотя сейчас дело идет
на убыль и по заказам мы не можем выдерживать конкуренцию со стороны других
верфей, наши суда считаются "счастливыми", – закончил молодой
Стефан.
Когда его спросили: "А
были ли в истории верфи "несчастливые" корабли?" – шотландец
ответил, что, не беря в расчет военные корабли, погибшие в бою, его дед
построил два судна, судьба которых оказалась злополучной. "Это –
"Нордж", на котором утонуло в 1904 г. несколько сот человек
у острова Роколл, и "Дафнэ", едва не разоривший нашу верфь",
– продолжал Стефан и показал нам несколько фотографий.
Сейчас приходится только
сожалеть, что тогда я не попросил у владельца "Линтхауза" копии
этих снимков… В огромном, шикарно изданном томе "История верфи
"Александр Стефан и сыновья", которую он мне подарил перед моим
отъездом из Англии, этих снимков, конечно, не оказалось.
На первом снимке был изображен
стоящий на стапеле грузовой пароход, окруженный толпой людей. На втором
– этот же пароход уже на середине спусковой дорожки, на третьем – он на
воде, видна ликующая толпа и уже пустой стапель. На четвертой фотографии
показан тот же пароход, лежащий на боку, и на последнем, пятом, снимке
видна только вода и часть днища парохода.
Рассказ Александра Стефана
о гибели парохода "Дафнэ" я подкрепил фактами и цифрами, взятыми
из английской морской периодики того времени и книги К. Барнаби "Некоторые
кораблекрушения и их причины". Вот что произошло на берегах Клайда
в 1883 г.
"Дафнэ" – небольшой
железный пароход вместимостью около 460 рег. т – строился верфью по заказу
фирмы "Глазго и Лондондери стим пакет компани" для перевозки
скота. Во вторник, 3 июля, к началу большой воды, состоялась традиционная
церемония крещения судна. Выбили подпоры, и судно сошло со стапеля в воды
Клайда. Спуск был произведен должным образом: пароход ровно вошел в воду,
и якоря не дали ему разогнаться. Этот спуск можно было бы даже назвать
красивым.
"Дафнэ" уже
свободно плавал на воде, когда собравшуюся толпу зрителей охватило сначала
удивление, а потом ужас: пароход накренился на 10° на левый борт, потом
слегка выпрямился и еще больше накренился, почти до 45°. Вода хлынула
на палубу… Примерно минуты через две судно опрокинулось вверх килем.
К несчастью, в этот момент на его палубе находилось 195 рабочих верфи.
К месту, где плавал перевернувшийся "Дафнэ", устремились с берега
лодки и плоты. Но они смогли спасти только тех, кто удержался на поверхности
воды. В живых остался 71 человек.
В те годы на этой верфи
практиковался такой обычай: всем, кто строил судно, разрешалось присутствовать
на его борту при спуске корабля со стапеля. Поэтому на "Дафнэ"
поднялись котельщики, клепальщики, слесари, такелажники, маляры, плотники
и другие рабочие.
Необычайность происшествия
и большое число жертв этой катастрофы потрясли не только Шотландию, но
и всю Англию. Государственный секретарь сэр Вильям Вернон Хэркорт назначил
официальное расследование. Он обратился к одному из выдающихся кораблестроителей
Англии сэру Эдварду Риду с просьбой, чтобы тот высказал свое мнение о
причине несчастья.
Пароход через три недели
подняли и 28 июля в доке провели испытания на остойчивость. Рид выяснил,
что во время спуска на воду "Дафнэ" имел метацентрическую высоту
всего 10,16 см (4 дюйма). Расчеты показали, что плечо восстанавливающего
момента было равно всего 1/16 дюйма при крене в 10° и лишь 3/4 дюйма при
20°. Он стал отрицательным при крене менее 50°. Судно с такой остойчивостью
нельзя было спускать, тем более с людьми и множеством тяжелых незакрепленных
предметов в корпусе и на верхней палубе.
Проектировщики не сочли
нужным вычислить кривую остойчивости для судна при спуске со стапеля.
Это объяснялось тем, что "Дафнэ" строился по очень детальной
спецификации, подготовленной самим главным инженером верфи. А тот заявил,
что судно будет иметь очень большой запас остойчивости, достаточный для
перевозки скота без принятия в трюм балласта. Главный инженер признал
факт, что он не рассчитывал остойчивость парохода, а лишь установил его
главные размеры исходя из опыта строительства верфью подобных судов. А
дальше произошло вот что.
Главный инженер запроектировал
на "Дафнэ" судовые устройства по аналогии с пароходом "Брайар"",
записав в спецификации "подобно как на "Брайаре". Строители
поняли эту фразу буквально, не догадавшись, что он имеет в виду не размер,
а тип. "Брайар" был значительно больше "Дафнэ"), и
излишний вес таких устройств, как якорное, швартовное и рулевое, привел
к уменьшению остойчивости судна.
Отметим еще один любопытный
факт. Во время следствия по делу "Дафнэ" известный английский
кораблестроитель Джон Байлс выступал в качестве свидетеля. Он рассказал
о том, что произошло незадолго перед этим во время спуска парохода "Хаммониа"
соседней фирмой "Джей энд Джи Томсон". Когда это судно было
спущено, оно накренилось на правый борт, потом почти вернулось в первоначальное
положение и после третьего размаха качки накренилось на угол от 40 до
50°. В этом состоянии пароход отбуксировали в док-бассейн завода, где
он сел на грунт. Когда воду откачали, пароход снова вывели на воду и поставили
на ровный киль, устранив крен. Испытание его остойчивости показало, что
он был спущен примерно с 8 дюймами положительной остойчивости – этого
было вполне достаточно при предыдущих спусках подобных судов. Тогда вычислили
полную кривую остойчивости этого парохода для спуска и получили удивительную
вещь… Оказалось, что остойчивость была максимальной при 33°, исчезала
примерно при 53°.
Джон Байлс, видимо, защищая
своего коллегу, тогда признался, что всегда считал, что если есть остойчивость,
скажем, при 90°, то при возрастающих до этой величины углах остойчивость
будет положительной.
Теперь причина катастрофы
с "Дафнэ" стала понятна. Из-за очень малой начальной остойчивости,
под действием ветра и течения реки, даже при небольшом крене судна незакрепленные
тяжелые предметы на палубе сдвинулись с места и создали такой кренящий
момент, что край главной палубы судна ушел под воду. На "Дафнэ"
большие квадратные отверстия в палубе оставались открытыми для установки
котлов. Этого оказалось достаточно…
Катастрофа "Дафнэ"
насторожила кораблестроителей Шотландии. Они стали намного внимательнее
рассматривать необходимую остойчивость при спуске судов на воду, а в отдельных
случаях при спуске со стапеля суда обеспечивают временным балластом. А
на верфи Стефана с тех пор особое внимание обращают на заделку всех отверстий
в нижней части бортов, на надежное крепление на готовом к спуску судне
всех тяжелых предметов, судовых устройств, при спуске разрешают подниматься
на судно только тем, кто выполняет там работу при отдаче удерживающих
якорей и крепит концы.
"Принчипесса
Иоланта" и другие
В 1905
г. миллионер сенатор Пьяджо из Генуи заказал судоверфи "Сочьета Эзерчицье
Бачини" два пассажирских парохода для перевозки эмигрантов из Италии
в Южную Америку. В начале этого века эмиграция из деревень и городов Италии
безземельных крестьян и безработных непрерывно увеличивалась, и дело сулило
немалую прибыль. Новые пароходы должны были войти в состав пассажирского
флота итальянской судоходной фирмы "Навигационэ дженерале итальяна",
созданной в 1881 г. Каждое из судов должно было иметь вместимость свыше
12 тыс. рег. т, длину 149 м, ширину 17, при глубине трюма 11,2 м. В качестве
главного двигателя решено было установить по две паровых вертикальных
машины тройного расширения мощностью около 10 000 л. с., обеспечивающие
скорость 18,5 узла.
Каждый пароход рассчитывался
на перевозку 180 пассажиров первого класса, 200 – второго класса и 1100
палубных пассажиров. Экипаж каждого судна – 240 человек. При крейсерской
скорости 17 узлов пароходы должны были ходить из Генуи в Буэнос-Айрес
за 15 дней.
К середине сентября 1907
г. первый из пароходов, который решили назвать "Принчипесса Иоланта",
был почти полностью закончен постройкой и стоял на стапеле судоверфи на
реке Тригозо, между Генуей и Специей. На нем уже установили паровые котлы
и машины, поставили дымовые трубы и мачты, настелили палубу.
Традиционные "крестины"
корабля и его спуск со стапеля назначили на 22 сентября. Поскольку итальянская
пресса очень широко рекламировала новый пароход как лучший лайнер страны
с "совершенными механизмами и роскошными салонами", интерес
к новому кораблю был огромен. В день спуска на верфь прибыло множество
гостей, званых и незваных. Для судостроительной верфи это был большой
праздник…
У головной части стапеля,
украшенной национальными флагами, лентами и гирляндами живых цветов, на
специально сооруженной платформе собрались руководство верфи и самые почетные
гости – сенаторы, епископы, банкиры и другие из числа "сильных мира
сего".
Время близилось к полудню.
Церемония "крестин" была назначена на 12 часов дня. Наконец,
когда закончились все торжественные речи и "крестная", произнеся:
"Я нарекаю тебя "Принчипессой Иолантой" и желаю тебе счастливого
плавания", разбила ловким ударом о форштевень бутылку игристого асти,
корабль медленно двинулся к воде.
"Принчипееса Иоланта"
разрезала своей кормой гладь реки и навсегда покинула стапель, оркестр
заиграл национальный гимн, над верфью пронеслось многогласное "Вива!",
прерываемое пароходными гудками, сиренами и звоном колоколов. Зрелище
было поистине великолепным: красавец-пароход, сияющий белизной двухъярусной
спардечной надстройки, украшенный разноцветными флагами, на фоне темных
гористых берегов реки Тригозо. Кончился разбег судна со стапеля, остановленный
мертвой хваткой двух адмиралтейских якорей, и корма, ушедшая было в воду
по фальшборт юта, медленно поднялась, судно стало на ровный киль.
Но не прошло и нескольких
секунд, как "Принчипесса Иоланта" начала крениться на левый
борт. Неприятное чувство тревоги охватило собравшихся на берегу, ликующие
крики замерли, оркестр смолк, и наступила тишина, нарушаемая теперь лишь
жужжанием цикад и пением птиц.
Да, люди не хотели верить
своим глазам: пароход кренился все больше и больше. Через минуты полторы-две
крен достиг 40°, после чего судно стало валиться намного быстрее. Теперь
уже вода подошла к ряду нижних иллюминаторов, к грузовым и угольным портам
главной палубы. Некоторые из этих отверстий почему-то остались открытыми
– вода хлынула внутрь парохода десятком каскадов. Еще через минуту "Принчипесса
Иоланта" легла своими огромными трубами на воду. Сотни флагов расцвечивания,
натянутых между мачтами парохода, уже не трепетали на ветру – они полоскались
в воде. В таком положении лайнер стал погружаться. Глубина реки не позволила
ему сделать "поворот оверкиль", и он лег на грунт боком. На
поверхности реки виднелась лишь часть его борта, выступавшая на полтора
метра над водой.
Впечатление от увиденного
оказалось настолько сильным, что публика, толпившаяся у стапеля, бросилась
прочь. Большинству все это казалось кошмаром, каким-то страшным сном,
наваждением. Кораблестроители застыли на месте, многие рабочие верфи,
что строили пароход, рыдали от досады. В чем же крылась причина катастрофы?
Выяснилось, что причиной катастрофы явилась всего-навсего ошибка в расчете
остойчивости лайнера.
"Принчипессу Иоланту"
быстро подняли, и владельцы, получив страховое возмещение, продали ее
корпус на металлолом. Верфь "Сочьета Эзерчицье Бачини" была
закрыта почтя полгода: правительство Италии запретило продолжать постройку
на ней однотипного парохода "Принчипесса Мафальда".
Тригозским корабелам пришлось
пересматривать весь проект сенатора Пьяджо.
Поняв свою ошибку, они
заново пересчитали для второго судна остойчивость, в результате чего увеличили
балласт и снизили высоту спардечной надстройки судна на 60 см. И тем не
менее "Принчипесса Мафальда" получилась валкой. В течение 19
лет эксплуатации на линии Генуя – Южная Америка моряки называли ее не
иначе как "пьяная балерина".
Этот лайнер также оказался
несчастливым: 25 октября 1927 г., когда он находился в точке координат
17°01' южной широты и на 37°47' западной долготы, на нем переломился левый
гребной вал, и в котельное отделение попала вода. После взрыва котлов
он затонул, унеся на дно 314 человек.
Конечно, "рейс"
судна "со стапеля – на дно" в истории судостроения явление весьма
редкое. И почему-то чаще всего подобные казусы происходили и происходят
на итальянских верфях. Повторение трагедии "Принчипессы Иоланты"
случилось в Неаполе в самом начале 1952 г. Теплоход "Пио Риеджи Гамбини",
сойдя со стапеля, через минуту сделал "поворот оверкиль". На
счастье, рабочие, находившиеся на его борту, успели (кроме одного) прыгнуть
в воду и спастись вплавь.
Чашка
кофе
29 января
1895 г. в 3 часа дня лайнер "Эльба", принадлежащий судоходному
обществу Северогерманский Ллойд, отошел от пассажирского пирса Бременхафена
и взял курс на Нью-Йорк согласно расписанию.
На борту судна, помимо
срочного груза и почты, находились 354 человека – 50 пассажиров первого
и второго классов, 149 пассажиров палубного класса, 155 членов экипажа
и два лоцмана: немецкий – для проводки по Везеру и английский, который
должен был ввести "Эльбу" в доки Саутгемптона, там лайнер должен
был принять на борт остальных пассажиров и почту на Америку.
На линиях Северной Атлантики
"Эльба", как и ее сестры и братья "Вера", "Фульда",
"Эмс" и "Эйдер", считалась весьма популярным у пассажиров
лайнером. Она была вместительна (4510 рег. т), комфортабельна и быстроходна.
Ее построили в 1881 г.
в Англии на верфи "Джон Элдер и компания". "Эльба"
имела мощную паровую машину, которая позволяла развивать ход до 17,5 узла.
Длина парохода составляла
127,5 м, ширина – 13,6 и высота борта – 10,6 м.
В этом рейсе через Атлантику,
который по счету был 168-м, лайнером командовал один из опытнейших судоводителей
Северогерманского Ллойда, 45-летний капитан Курт Госсель.
Вечером 29 января "Эльба"
благополучно обошла плавучий маяк "Боркумрифф", спустя 5 часов
миновала плавучий маяк "Хаак". Потом, обогнув мыс Хук-Ван-Холланд,
она взяла курс на Ла-Манш.
Зима 1895/96 г. в Северной
Европе выдалась необычной – частые штормы, снежные бури и сильные морозы.
Ночь застала "Эль6у" в Северном море. Дул ледяной северо-восточный
ветер, температура воздуха упала до минус семи по Цельсию. На бортах и
палубах лайнера, везде, куда попадали брызги волн, образовывалась ледяная
корка. Ночь была темной, но ясной. "Эль6а" шла шестнадцатиузловым
ходом, время от времени подавая белые ракеты: лайнер предупреждал многочисленные
рыбацкие суда о своем присутствии в их районе лова.
В 4 часа утра на вахту
заступил третий штурман Штольберг.
На ходовом мостике лайнера
находились также старший помощник капитана и два впередсмотрящих.
В 5 часов 30 минут впередсмотрящий
заметил по левому борту чуть впереди траверза топовый и зеленый бортовой
огни встречного парохода. Расстояние до него составляло не более 2 миль.
Встречный пароход находился
слева по носу "Эльбы" и должен был, согласно правилам плавания,
уступить ей дорогу. Третий штурман лайнера быстро определил, что пеленг
на это судно не меняется. Было ясно: курсы обоих судов пересекаются.
Суда продолжали сближаться,
расстояние между ними сократилось уже в два раза, но встречный пароход
продолжал следовать прежним курсом…
У немцев создалось впечатление,
что незнакомец упорно не хочет уступить дорогу, что-то выжидая и, видимо,
рассчитывая, что это должен сделав вопреки правилам, лайнер. И хотя расстояние
между сближавшимися судами уже сократилось до полумили, пеленг на зеленый
огонь встречного парохода по-прежнему не менялся.
Третий штурман проделал
терпеливо ждать. Он не мог себе даже представить, что с незнакомого судна
могли не заметить 130-метровую махину лайнера со множеством светящихся
иллюминаторов и с ярко горевшими ходовыми огнями.
"Неужели этот нахал
надеется, что мы изменим курс и уступим ему дорогу?" – думал про
себя Штольберг, вспоминая формулировку статьи Международных правил плавания.
Напряжение нарастало. Старший помощник капитана приказал матросу дать
в воздух белую ракету. Но, к изумлению немцев, незнакомец продолжал следовать
прежним курсом. Нужны были железные нервы, чтобы вести лайнер тем же курсом.
На мостике "Эльбы" уже начали прикидывать, куда отвернуть, чтобы
пропустить нахального незнакомца.
В это время с правого
борта "Эльбы" появилось несколько белых огней рыбацких судов,
и немцы поняли, что если им изменить курс вправо, то значит по меньшей
мере лишить рыбаков сетей. Встречному пароходу нужно было чуть взять вправо,
чтобы пройти у "Эльбы" по корме. Но он этого не сделал даже
тогда, когда лайнер дал предупредительный гудок… Незнакомец неотвратимо
надвигался на "Эльбу" из темноты. Уже без труда можно было различить,
что это был обычный угольщик, тонн на пятьсот, не более, с узкой длинной
трубой, с двумя мачтами, с небольшой надстройкой и двумя трюмами, затянутыми
брезентом. Старший штурман "Эльбы" сорвал с переборки рупор,
выскочил на левое крыло мостика и крикнул: "Чего вы, собственно говоря,
добиваетесь, вы, там?!".
На верхнем открытом ходовом
мостике незнакомого парохода метнулась в сторону от рулевого колеса фигура
человека в тулупе. Он замахал руками, перегнулся через поручни и стал
кричать вниз на палубу что-то по-английски.
На палубу угольщика выскочил
откуда-то другой человек и закричал (тоже по-английски): "Право на
борт!" Было видно, что рулевой в тулупе лихорадочно завертел штурвал…
Старший штурман "Эльбы"
бросился к тумбе машинного телеграфа, рванул его ручки на "Стоп"
и потом на "Полный назад".
Неизвестное судно уже
начало валиться вправо, но, имея значительный ход, ударило форштевнем
в левый борт "Эльбы" почти под прямым углом. Удар пришелся чуть
позади машинного отделения. Прямой форштевень угольщика вошел на 3 м в
корпус "Эльбы" и, поскольку в момент столкновения лайнер имел
большой ход, нос ударившего парохода силой инерции хода лайнера резко
рвануло влево. При этом угольщик, выходя из пробоины, выломал несколько
шпангоутов и сорвал обшивку, затем ударился своим правым бортом в проносившийся
мимо борт "Эльбы" и остался недвижимым, раскачиваемый с борта
на борт свежим норд-остом.
"Эльба" пронеслась
по инерции несколько сот метров и тоже остановилась.
В ее борту зияла пробоина
высотой 5 и шириной 7 м. На 2,5 м она была ниже ватерлинии. Форштевень
угольщика повредил поперечную переборку между машинным отделением и кормовым
трюмом. Водой заполнялись одновременно два отсека. Лайнер начал быстро
крениться на левый борт.
Капитан "Эльбы"
Курт Госсель был разбужен у себя в каюте звуком удара столкнувшихся судов.
Почти не одеваясь, он выскочил из каюты, прибежал на мостик и взял командование
лайнером в свои руки. Третьему штурману он приказал осмотреть полученные
повреждения и доложить обстановку. Старший помощник получил приказание
разбудить пассажиров, подать визуальный сигнал бедствия и приготовить
все шлюпки к спуску на воду.
Узнав о величине и характере
пробоины, капитан Госсель передал команду в машинное отделение "Средний
ход впереди. При этом он положил руль лайнера на левый борт. Этим маневром
он пытался уменьшить давление воды на пробитый борт и снизить поступление
воды внутрь корпуса.
Это была последняя команда,
которую выполнила машинная команда "Эльбы".
Через 5 минут после этого
все машинисты, кочегары и механики вынуждены были покинуть свои посты.
Вода залила динамо-машины, произошло короткое замыкание электросети: "Эльба"
погрузилась в темноту…
После этого капитан Госсель
отдал свою последнюю в жизни команду: "Спустить на воду шлюпки!"
Стюарды бегали по проходам и коридорам лайнера, стучали в двери кают,
будили и поднимали на ноги спавших пассажиров. Им некогда каждому объяснять,
что судно тонет и что нужно как можно быстрее выходить на верхнюю палубу.
Со сна пассажиры не сразу могли осознать грозившую им опасность. Одни
начинали церемонно одеваться, складывать свои чемоданы, другие, выскочив
в чем попало на мороз, снова бежали вниз одеться.
Спустить на воду шлюпки
оказалось почти невозможным делом: тали обледенели на морозе, и их оставалось
только рубить топором. Лишь три из имевшихся на борту "Эльбы"
десяти шлюпок сумели спустить на воду. Сильной волной была разбита о борт
парохода первая шлюпка. Все пассажиры, которые находились в ней, упали
в ледяную воду и погибли. Вторая шлюпка перевернулась вверх килем, едва
коснувшись воды. Все ее пассажиры также погибли.
Первые 15 минут после
столкновения на "Эльбе" поддерживался относительный порядок.
Но когда пассажиры поняли, что шлюпки спустить не успеют, началась паника.
Драма длилась всего 25 минут. Спущенная на воду третья шлюпка едва успела
пройти на веслах 100 м, как "Эльба" опрокинулась на левый борт
и кормой пошла ко дну. Спасшиеся в этой шлюпке отчетливо видели на уходившем
под воду мостике фигуру капитана Госселя с факелом в руке. Капитан погиб
со своим кораблем… Свинцовые волны Северного моря скрыли от людских
глаз страшные сцены отчаяния и ужаса, которые разыгрывались в чреве парохода…
В темноте ночи ледяной норд-ост гнал к берегам Европы обледенелые трупы
людей, обломки кораблекрушения и одну шлюпку, в которой были люди. Полуодетым,
оцепеневшим от мороза, непрестанно заливаемым волнами людям некому было
помочь. Пароход, погубивший "Эльбу" почти со всеми ее пассажирами,
скрылся в ночи.
В этой шлюпке находилось
19 человек: Анна Бекер – пассажирка из Бремена, которую вытащили из воды,
когда "Эльба" скрылась в волнах, трое пассажиров мужчин, старший
механик Ньюссел, третий штурман Штольберг, лоцман-англичанин Гринхам и
двенадцать немецких матросов. Все они были на грани смерти от холода и
истощения сил, когда в 11 часов утра их случайно заметил Вильям Райт –
капитан английского рыбацкого смака "Уайлдфлауэр".
Спасенные были доставлены
в порт Лоуэстов на восточном побережье Англии.
Необычный характер столкновения,
потопление первоклассного немецкого лайнера и гибель 335 человек всколыхнули
всю Северную Европу. Рассказы очевидцев катастрофы казались страшной фантазией.
В Времерхафене морское
ведомство торгового флота Германии начало расследование. Непосредственные
очевидцы начала и конца катастрофы – третий штурман "Эльбы",
матрос Зиберт, который нес вахту впередсмотрящим, английский лоцман Гринхам
и другие члены экипажа погибшего лайнера под присягой дали свои показания.
Ждать пришлось недолго. Вскоре выяснилось, что "Эльбу" протаранил
английский грузовой пароход "Крати" водоизмещением всего 475
т.
По требованию германских
властей Британское адмиралтейство также вынуждено было начать расследование
катастрофы. Не прошло и недели, как на свет выплыли такие факты, что репутация
моряков английского торгового флота оказалась сильно подмоченной.
Вот коротко то, к чему
сводились показания, взятые под присягой у команды "Крати".
В 23 часа 23 января 1895
г. этот пароход под командованием капитана Гордона с командой 12 человек
и с грузом угля вышел из Роттердама в Абердин.
Судно шло со скоростью
9 узлов, которая для его паровой машины мощностью 73 л. с. была почти
предельной.
После 4 часов утра на
вахту "Крати" заступил штурман Крэг. Пробыв на мостике полтора
часа, он вместе с впередсмотрящим спустился сварить кофе. На мостике остался
один рулевой. Он поднял от холода воротник тулупа и правил по компасу,
мечтая о чашке горячего кофе. Из оцепенения рулевого "Крати"
вывел крик старпома "Эльбы". Матрос оторвал от компаса глаза
и увидел перед собой длинный, освещенный множеством иллюминаторов борт
двухтрубного лайнера с четырьмя мачтами. Это оказалось для него настолько
неожиданным, что он бросил штурвал и стал звать на помощь штурмана. Последний,
выскочив на палубу и тоже толком не понимая, что происходит, отдал рулевому
команду: "Право на борт!". Едва "Крати" послушался
руля, как суда столкнулись.
Удар был настолько сильным,
что на мостике угольщика никто не смог устоять на ногах. Рулевого с такой
силой бросило на штурвальное колесо, что оно сломалось, а он с рукоятью
в руке бросился по трапу вниз, на палубу…
Один матрос, спавший в
каюте на баке, получил сильное ранение.
В результате удара форпик
угольщика начал пропускать воду. После осмотра повреждений стало очевидным,
что пробоина в носу не опасна.
Капитан Гордон заявил
на суде, что в тот момент он был убежден, что судно, с которым он столкнулся,
благополучно продолжает свой рейс. Он даже не пытался выяснить, нужна
ли его помощь. Он изменил курс на Мааслунс для постановки судна в сухой
док для ремонта.
Несмотря на такие вопиющие
факты, выявившиеся при разборе катастрофы, Британское адмиралтейство пыталось
возложить часть вины на "Эльбу".
Англичане заявили, что
вахтенный штурман виновен в том, что ничего не предпринял, видя неизбежность
столкновения судов.
Долго шел спор по выяснению
доли вины погибшего лайнера. И до сих пор неизвестно, как этот вопрос
был окончательно решен. Ясным и неопровержимым остался факт: причиной
столкновения явилось безответственное поведение штурмана "Крати"
Крэга. Он и капитан Гордон предстали перед судом. Они были лишены судоводительских
дипломов и получили сроки тюремного заключения.
Пренебрежение к исполнению
своих служебных обязанностей и к долгу оказать гибнущим на море людям
помощь со стороны этих двух офицеров долгое время вредило репутации английских
моряков.
Долгие годы моряки северных
портов Европы вспоминали чашку кофе, стоившую 335 человеческих жизней
и прекрасного корабля.
Кровавое кораблекрушение
Было
еще темно, когда Оскар Хендерсон – капитан английского парусного корабля
"Кромантишир" поднялся на палубу. Судно приближалось к району
острова Сейбл. Над океаном опустился туман, с северо-востока шла крутая
зыбь. Еще накануне вечером Хендерсон приказал вахтенному штурману разбудить
его, если видимость ухудшится. Так оно и случилось – "Кромантишир"
попал в туман, которым почти всегда окутан коварный Сейбл, этот легендарный
"Остров призраков". Капитана беспокоила не столько близость
его опасных песчаных отмелей, сколько вероятность столкновения здесь с
другим судном.
Судно шло правым галсом,
без верхних парусов и с зарифленными брамселями. Отданный с кормы лаг
показывал скорость 5 – 6 узлов. Каждые 2 минуты с носовой части корабля
раздавался протяжный, чуть приглушенный туманом звук туманного горна.
Вахту нес молодой третий
штурман Александр Стюарт. Он слушал рассказ капитана б трудностях плавания
в тумане, об опасностях "Кладбища Северной Атлантики" и подробности
недавнего столкновения у Сейбла двух немецких пакетботов.
– Интересно, Стюарт, –
говорил Хендерсон, – то, что оба парохода принадлежали одной компании.
Один из них, "Гейзер", имел вместимость около двух тысяч тонн,
а второй – "Трингвалла" был на полтысячи больше. Капитаны Моллер
и Ламб хорошо знали друг друга и, говорят, были даже друзьями. Один другого
заметил сквозь туман уже перед самым столкновением. Они успели дать машинам
"Стоп", но инерция была слишком велика – ведь шли полным ходом…
Моллер положил руль на
правый борт, а Ламб – на левый, ну, как сговорились, черт подери! "Трингвалла"
носом вошла в правый борт "Гейзера" под прямым углом чуть позади
грота. Пароход оказался почти разрезанным пополам. Он продержался на плаву
всего 7 минут… Смогли спустить три шлюпки, одна из них, кажется, перевернулась.
С "Гейзером" ушло на дно более ста душ. Это было на вахте старпома,
Моллер ушел спать за 2 часа до столкновения. Ламб в это время спал, вахту
там тоже нес старпом. Да, если бы тогда не прочная таранная переборка
"Трингваллы", было бы дело! Ведь судно Ламба тоже стало тонуть,
а у него на борту, помимо команды, находилось почти полтысячи человек.
Немцам еще здорово повезло, что в тот день "Трингвалла" повстречала
в Утром 2 июля 1898 г. "Ла Бургонь" вышла из Нью-Йорка в Гавр.
На ее борту находились: 191 пассажир первого класса, 125 пассажиров второго
класса, 281 – третьего класса и 128 членов экипажа – всего 725 человек.
Среди пассажиров был известный
русский борец Юсупов, который после выступления в Америке возвращался
в Европу.
Вечером 3 июля на подходе
к острову Сейбл судно попало в густой туман.
Всю ночь на 4 июля лайнер
шел в тумане полным ходом, неся ходовые огни и подавая туманные сигналы
паровым гудком. Сейчас уже никто не сможет объяснить, почему "Ла
Бургонь" шла в этом, столь оживленном, районе судоходства на большой
скорости и почему она оказалась на 160 миль севернее трассы, рекомендованной
для судов, идущих на восток. Фактически пароход оказался на трассе, рекомендованной
для парусных судов, совершавших плавание из Европы в Америку. Пароходом
командовал опытный и весьма уважаемый на французском флоте капитан Делонкль.
Он пришел на службу в "Компани женераль трансатлантик" в 1894
г. лейтенантом военного флота, участвовал в морских кампаниях Франции
в качестве флагманского адъютанта адмирала Баррера. В сорок четыре года
он имел отличнейшую репутацию, орден Почетного Легиона, отличался огромной
энергией, выдержкой, знанием морского дела и высокой культурой. На "Ла
Бургони" Делонкль совершал свой второй рейс, а до этого командовал
лайнерами "Ла Шампань" и "Нормандия". Но почему он
проявил столь большую неосторожность в этом плавании, ответить трудно.
С рассветом 4 июля туман
стал густым, как молоко, и впередсмотрящие с бака и фор-марса уже в 30
м не могли ничего различить. Но "Ла Бургонь", окутанная туманом,
словно саваном, неслась 17-узловым ходом навстречу своей гибели. Мерно
раздавался гулкий стук машины, и каждые 2 минуты уносились в туман протяжные
гудки парохода.
Около 5 часов утра впередсмотрящий
с марса "Ла Бургони" услышал звук туманного горна парусного
судна. Матрос тут же доложил об этом на мостик вахтенному штурману. Все
последующее произошло настолько быстро, что штурман Делинж не успел даже
что-либо предпринять, чтобы разойтись с судном, сигнал с которого был
услышан вблизи прямо по курсу. Увидев выступившие из тумана паруса, он
положил руль лево на борт и дал машине сигнал "Товсь". Но суда
столкнулись раньше, чем "Ла Бургонь" успела отвернуть в сторону
или застопорить свою машину. Лайнер успел дать только гудок.
Позже командор фирмы "Компани
женераль трансатлантик" Аубер в своем рапорте на имя морского министра
Франции писал: "Нет никакого сомнения, что барк вышел из тумана тотчас
же после того, как на "Ла Бургони" услышали звук его туманного
горна. Неожиданность его появления и явилась главной причиной столкновения,
хотя на лайнере и были тотчас же приняты меры избежать его: руль положен
"Лево на борт" и в машинное отделение передан телеграфом сигнал
"Товсь". Но все последующее произошло настолько быстро, что
не представилось никакой возможности сделать какой-либо маневр. Принятые
вахтенным штурманом меры предосторожности ясно свидетельствуют о надлежащем
внимании его, но, к сожалению, избежать столкновения было невозможно".
Бушпритом "Кромантишира"
на ходовом мостике лайнера были убиты штурман Дюрон, впередсмотрящий на
крыле мостика и рулевой. Несший вахту Делинж сумел через обломки разрушенного
мостика добраться до уцелевшей тумбы машинного телеграфа и перевести его
рукоятки на "Стоп".
В пробоину корпуса "Ла
Бургони" устремилась вода. Она вливалась рекой в котельное отделение
парохода. Один из кочегаров бросился наверх доложить об этом капитану,
а когда вернулся, то отделение уже было заполнено водой.
Часть системы паропроводов
оказалась порванной, и нескольких кочегаров обварило паром.
От удара при столкновении
на палубу "Кромантишира" рухнули фор-стеньга и грота-брам-стеньга.
При падении они увлекли с собой два рея и порвали часть такелажа. Потеряв
бом-утлегарь, утлегарь и бушприт со всеми носовыми парусами, барк перестал
слушаться руля. Людям, находившимся на борту "Кромантишира",
не было причинено никаких повреждений, никто не получил даже царапины,
и хотя в носовой части корабля появилась течь, вода залила только форпик.
Благодаря водонепроницаемости таранной переборки барк остался на плаву.
До "Кромантишира"
доносились сначала продолжительные, а потом прерывающиеся (из-за поврежденного
паропровода) низкие гудки парохода.
Потом донеслось несколько
выстрелов ракетниц, и сквозь уже рассеявшийся туман можно было увидеть
красные вспышки ракет. Капитан барка дал несколько гудков туманным горном
и послал в небо несколько сигнальных ракет. Но раздавшиеся в ответ гудки
парохода теперь едва можно было различить, они удалялись в сторону. Пароход
уходил…
Минуты через три после
удара на разрушенном мостике "Ла Бургони" появился капитан Делонкль
и вся палубная команда из кубриков высыпала наверх. Матросы получили приказ
откачивать воду ручными помпами. Но лайнер уже имел крен на правый борт,
и, зная характер повреждений, Делонкль понимал, что судно спасти невозможно.
Тем не менее он решил попытаться выбросить лайнер на песчаные отмели Сейбла,
до которого было примерно 60 миль. Капитан перевел ручки машинного телеграфа
с положения "Стоп" на "Полный вперед", приказал править
по компасу курсом "Норд 10 градусов к осту". Несмотря на сильные
разрушения в корпусе, перебитые паропроводы и панику в котельном отделении,
машина лайнера заработала, и "Ла Бургонь" рванулась вперед.
Механики доложили на мостик, что топки второго котельного отделения будут
залиты водой через 10 минут. На самом деле это случилось через 5 минут.
Судно ушло. С каждой минутой правый борт его оседал все глубже. Вода начинала
заливать пароход через пробоины, еще только что находившиеся выше ватерлинии.
Когда она залила топки, котельное отделение наполнилось едким угольным
дымом.
Машина "Ла Бургони"
остановилась, винт парохода перестал вращаться.
В наступившей тишине,
прерываемой теперь лишь шипением вырывающегося из машины пара, на палубах
"Ла Бургони" раздались крики…
Во время столкновения
"Ла Бургони" произошел удивительный, почти невероятный случай
с кочегаром Жозефом Одраном. Кочегару следовало заступить на вахту в 6
часов утра. За час до этого, в момент столкновения, его выкинуло из койки
на палубу каюты. Не зная, что произошло, кочегар бросился в машинное отделение.
Из пробоины хлестала вода, громко звонил машинный телеграф, к которому
никто не подходил. Одран быстро сориентировался: если не задраить двери
водонепроницаемых отсеков, судно погибнет. Когда Жозеф Одран задраил двери
отсеков, то увидел, что все из машинного отделения по трапам побежали
наверх. Старший механик крикнул ему: "Беги на палубу.
Спасайся, если сможешь!
Судно пойдет ко дну через десять минут!" – и вместе со вторым механиком
побежал по решетчатым трапам наверх. Одран – за ними.
В это время в машинное
отделение сверху через большой световой люк рухнула дымовая труба. Она
разбила часть машины и сбила все трапы, раздавила старшего и второго механиков.
Одрану сделалось жутко: выход наверх был отрезан, снизу подступала вода.
Крен парохода непрерывно увеличивался. "Как выбраться отсюда? – думал
несчастный кочегар. – Ведь через пару минут эта адская клетка станет моим
гробом".
В машине стоял страшный
шум. Смешанный с паром горячий воздух обжигал легкие. Каскады воды бурлили
среди поломанных механизмов. Выхода наверх не было. Выбраться через пробоину
и вынырнуть у борта? Это отпадало: слишком большой напор воды… В самую
последнюю минуту счастливая мысль осенила уже почти потерявшего надежду
кочегара – вентилятор! Ведь внутри него есть скобтрап и по нему можно
выбраться на палубу! Напрягая все силы, по пояс в масляной воде, Одран
пробрался к трубе вентилятора и через 2 минуты был уже на палубе.
Если Жозефу Одрану было
страшно в машине, то увиденное на палубе привело его в ужас… Вся палуба
"Ла Бургони" была забита людьми. Внизу во всех коридорах и проходах
толпились испуганные пассажиры, пытаясь выйти из заливаемых помещений.
Над всем этим хаосом слышался протяжный вой гудка "Ла Бургони"…
Единственная уцелевшая шлюпка правого борта была переполнена.
Пять шлюпок другого борта
завалились из-за крена на палубу.
Одран прыгнул за борт
и доплыл до шлюпки. В ней уже сидело более 50 человек. Кочегар сумел залезть
в нее. Потом в эту шлюпку стали залезать другие пловцы, их было много…
Шлюпка перевернулась. Одран снова оказался в воде. Через час его подобрала
шлюпка "Кромантишира".
Когда машина "Ла
Бургони" стала, капитан Делонкль приказал всем офицерам явиться на
мостик. Отдав команду спасать на шлюпках в первую очередь женщин и детей,
Делонкль пожал всем офицерам руку, попрощался с ними и остался на мостике
один среди обломков.
Матросы начали снимать
со спасательных вельботов брезенты, и пассажиры бросились занимать в шлюпках
места. На лайнере было всего 10 гребных судов, из которых шлюпки No 1,
3, 5 были разбиты в момент удара. Семь оставшихся, конечно, не могли вместить
всех пассажиров и команду лайнера.
С момента столкновения
прошло всего 5 – 7 минут, а на палубе парохода уже творилось что-то невообразимое.
И не случайно это кораблекрушение в летописи морских катастроф вошло под
такими названиями, как "кровавое кораблекрушение" и "Варфоломеевское
утро".
Хроники свидетельствуют,
что на борту "Ла Бургони" среди пассажиров находилась часть
команды одного австрийского парохода, который потерпел крушение у берегов
Америки. Пережив одно крушение и спасшись просто чудом, эти люди, вновь
вкусив всю прелесть жизни, снова предстали перед фактом неминуемой гибели.
Проснувшийся в них звериный инстинкт лишил их человеческого облика. В
тот момент, когда одни помогали женщинам сесть в шлюпки, поддерживали
стариков и передавали над головами младенцев, австрийские моряки револьверами
и ножами прокладывали себе дорогу к шлюпкам.
Их примеру последовали
итальянские эмигранты, которые составляли большую часть обитателей третьего
класса. На палубе заблестели лезвия ножей…
Второй штурман руководил
спуском одной из шлюпок левого борта. Он смог посадить в нее женщин и
детей. Шлюпка находилась у борта, и глаголь-гаки ее талей еще не были
отсоединены, когда с палубы по тросам стали спускаться итальянцы. Невзирая
на мольбу и крики матерей и плач детей, мужчины-эмигранты, стараясь спасти
свою жизнь, потопили шлюпку: хрупкое суденышко не выдержало веса людей
и наполнилось водой – матери с детьми оказались в воде. То же самое произошло
и со второй шлюпкой, которую уже спустили на воду.
Австрийцы пробивались
сквозь обезумевшую толпу к большому катеру, который был закреплен на кильблоках
по левому борту на носовой палубе. Не зная, как его нужно спустить, они
столкнули его в воду и начали прыгать за борт.
Один из офицеров "Ла
Бургони" с трудом разместил в одной из шлюпок левого борта группу
женщин и детей. Он надеялся, что матросы позаботятся спустить эту шлюпку
на воду, и занялся посадкой женщин в другую шлюпку. Но в шлюпке, где сидели
женщины, заело блок кормовых талей, и она с сильным наклоном на нос так
и осталась висеть, раскачиваясь на талях.
Лайнер продолжал валиться
на правый борт, вода уже подступала к главной палубе. Из помещений третьего
класса на шлюпочную палубу толпой лезли охваченные страхом полуодетые
эмигранты. Попытки офицеров лайнера сдержать их натиск не имели успеха.
Офицеров уже никто не признавал, повсюду царили анархия и беспорядок.
В носовой части парохода, где матросы раздавали из большого ящика спасательные
нагрудники, шли непрерывные драки, люди вырывали друг у друга эти, ставшие
на вес золота, предметы, отбегали в сторону и в спешке надевали их на
себя. Матросам "Ла Бургони" было не до объяснений, как правильно
надевать и завязывать нагрудники. Позже выяснилось, что именно это многим
пассажирам стоило жизни. Она завязали нагрудники слишком низко – на талии,
вместо того чтобы закрепить их ремнями на уровне груди. Позже, в местах,
где затонула "Ла Бургонь", нашли десятки трупов, которые плавали
вверх ногами…
В одной из шлюпок, которая
висела у борта на талях, стоял какой-то человек с безумным взглядом. Когда
кто-нибудь из пассажиров приближался к шлюпке, он грозил им длинным кухонным
ножом. Этот человек сошел с ума.
Рулевому Девалю удалось
подкрасться к нему сзади и оглушить ударом нагеля по затылку. Лишь после
этого лейтенант Пишан начал спускать эту шлюпку на воду.
В нее уже сели пассажиры,
и она стала отходить от борта тонущего лайнера. Но в эту минуту пароход
резко накренился на правый борт – и рухнула кормовая дымовая труба. Сначала
она упала на еще не спущенную шлюпку, а потом провалилась через световой
люк в машинное отделение. Цепной оттяжкой падающей трубы перерезало пополам
одну женщину – жену пассажира по фамилии Арчард. Он сам с двумя своими
детьми видел эту ужасную картину из шлюпки, на которую упала труба. Арчарда
выбросило в воду, дети его утонули. Он доплыл до плота и попытался на
него взобраться. На него посыпались проклятья матросов "Ла Бургони",
и он слышал, как один из офицеров (им оказался четвертый механик парохода)
крикнул: "Черт с пассажирами! Пусть сами спасаются. Будь у меня пистолет,
я бы их всех перестрелял!" Позже, во время судебного разбирательства
катастрофы, миру стали известны многие жуткие подробности этой трагедии.
Женщин и детей австрийцы
и итальянцы оттеснили от остававшихся еще на борту парохода шлюпок. Эти
шлюпки были последним шансом спастись. Матросы из команды "Ла Бургони"
"не уступали" австрийским морякам: они силой вытаскивали пассажиров
из шлюпок, толкали их обратно на палубу или сталкивали за борт. Позже
пассажир по имени Мак-Кеоун на суде сообщил, что на его глазах итальянцы
зарезали трех или четырех женщин, которые пытались сесть в шлюпки, и их
тела ногами столкнули в воду. А пассажир Чарльз Дуттвейлер – пекарь из
Германии – демонстрировал на суде ножевые раны, выше левого уха и на лбу,
нанесенные ему кем-то из команды "Ла Бургони".
Финал драмы был уже близок
– и с минуты на минуту "Ла Бургонь" должна была опрокинуться
на правый борт. Ни водонепроницаемые отсеки лайнера, большая часть дверей
в которых была закрыта, ни продольные переборки котельных отделений, делящие
их на две части, не спасли лайнер от гибели.
Его запас плавучести и
остойчивости был на исходе… До самой последней минуты на лайнере шла
отчаянная борьба за жизнь…
Те, кому не нашлось места
в шлюпках, столпились на палубе под ходовым мостиком вокруг капитана парохода.
Делонкль ободрял этих несчастных советами, как нужно прыгать за борт,
если судно начнет опрокидываться. Среди этого беспорядка и ужаса он был
бессилен сделать что-либо другое. Этот человек, возвращения которого на
берегу ждали жена и пятеро детей, не имея в душе никакой надежды на спасение,
сохранял самообладание до самого конца.
Рядом с капитаном стоял
пассажир, жену которого задавили в свалке у шлюпки, и держал на руках
двух голых кричащих младенцев. На дрожавших от холода детей кто-то набросил
снятый со своих плеч плед.
В это время рядом с ходовым
мостиком матросы предпринимали последние попытки исправить сломанное устройство
шлюпочных талей и спустить на воду последнюю шлюпку. Чтобы исправить неполадку,
нужно было всем выйти из нее на палубу. Но, несмотря на объяснения и уговоры
капитана и офицеров, ни один человек в этой шлюпке не двинулся с места:
рядом стояла толпа, готовая каждую секунду броситься на штурм освободившейся
шлюпки. Так никто из нее и не вылез на палубу, никто не захотел оставить
кому-то другому с таким трудом доставшееся место. Эта шлюпка пошла на
дно вместе с пароходом…
В течение еще долгих месяцев
и даже лет о драме у острова Сейбл писала почти вся мировая пресса. Это
событие затмило в печати события испано-американской войны, даже такие,
как взрыв броненосца "Мэйн", падение Сантьяго и разгром эскадры
адмирала Серверы. Американская газета "Нью-Йорк Мэйл энд Экспресс"
через два дня после гибели "Ла Бургони" констатировала: "Каков
бы ни был приговор суда в отношении управления лайнером, как до столкновения,
так и после, факт останется фактом: в истории трагедий на море, сохранившихся
в памяти человечества, подобного еще не было".
А нью-йоркская "Таймс"
вышла тогда под таким заголовком: "Это был французский корабль, и
с него спаслась лишь одна женщина". К великому позору фирмы "Компани
женераль трансатлантик" это был факт. Из двухсот женщин, пятидесяти
грудных младенцев и тридцати детей постарше спаслась только одна женщина.
Ее звали Виктория Лакассе, она ехала на "Ла Бургони" с мужем
в каюте второго класса. В ту ночь Виктория Лакассе проснулась от звуков
туманных гудков. Одевшись, она села в кресло, потом снова легла на койку.
В момент столкновения ее выбросило на ковер каюты.
Выбежав с мужем из каюты
на палубу, они увидели толпу пассажиров с перекошенными от страха лицами.
Полуголые люди в тумане походили на приведения. Супруги Лакассе, чтобы
не оказаться раздавленными толпой, спрятались под трапом ходового мостика.
Через 10 минут после удара
крен "Ла Бургони" достиг критического уровня.
Уже невозможно было стоять
на палубе. Несколько человек скатились с левого борта на правый через
весь спардек между ходовым мостиком и помещением первого класса и упали
в воду…
Вот как рассказывала Виктория
Лакассе: "Мы решили перебежать из-под трапа на другой, более высокий
борт. Судно вдруг начало сильно крениться. Сначала мы взобрались в шлюпку,
где уже было много людей. Они никак не могли справиться с талями, и мы
снова вылезли на палубу и побежали к корме, где были закреплены деревянные
спасательные плоты. Едва мы успели добраться туда, как пароход стал резко
валиться на борт. Нас сбросило в воду недалеко от плота. Мы вместе поплыли
к нему. Я была почти уже без сознания, когда меня туда втащили. Со всех
сторон плот окружали барахтавшиеся в воде люди. Взобраться на него смогли
около двадцати из них. Пароход погружался кормой. Его нос поднялся над
водой. Корпус судна уходил под воду со страшным шипением. Когда вода уже
совсем стала его заливать, яростный водоворот подхватил сотни людей, живых
и мертвых, увлекая их тела вниз. Сила водоворота возрастала. К этому водовороту
стало притягивать и наш плот. Но в эту минуту он ударился о какой-то большой
плававший обломок и направление его движения изменилось. и вскоре нас
отнесло от опасности в сторону. Воздух вокруг нас был наполнен криками
о помощи… Многие начинали плыть к плоту, но, увидя, что на нем нет места,
оставляли свои попытки и исчезали в волнах. Потом туман рассеялся и солнце
осветило место происходившей драмы. Теперь рядом с нами плавали только
обломки корабля, три плота и одна шлюпка, перевернутая вверх килем. За
нее держались человек тридцать. Две другие шлюпки были далеко на горизонте.
На шлюпку. где находились женщины, рухнула пароходная труба. Все эти женщины
погибли. Другая шлюпка была перегружена настолько, что сорвалась с талей
в воду… Через 2 часа мы увидели парус. Это был тот самый корабль, который
потопил нас. С парусника принимали спасшихся. Нам на плот бросили трос,
который мы закрепили. Но из-за зыби он лопнул, так же как второй и третий,
которые нам бросали. Потом нам подали прочный толстый трос. Изможденные
и еле живые, промокшие до нитки, мы были взяты на корабль "Кромантишир".
У него был поврежден нос. Спустя 4 часа лайнер фирмы "Эллан лайн"
– "Грешиан" снял с корабля всех спасшихся и взял его на буксир.
6 июля мы прибыли в Галифакс. Позже я узнала, что была единственной женщиной
из числа спасшихся с "Ла Бургони"…
Перед тем как лайнер опрокинулся,
капитан Делонкль, второй штурман Дюпон и рулевой Деваль поднялись на разрушенный
мостик. Вода уже подошла к их ногам. Жизнь парохода исчислялась теперь
секундами.
Делонкль схватил линь
малого аварийного гудка и потянул: над пароходом раздался пронзительный
гудок, он пронесся над покрытым туманом океаном как крик агонии. Потом
волны зыби скрыли ходовой мостик лайнера.
Вот как описывал последние
минуты "Ла Бургони" один из спасшихся пассажиров – швейцарец
Найффелер: "Раздался какой-то громкий треск, и корабль, опрокидываясь
на правый борт, стал быстро уходить кормой в воду. Десятки людей, оставшиеся
на палубах, стали прыгать за борт по мере того, как пароход погружался
с шипением, окутанный паром. Оказавшись в воде, люди плыли к шлюпкам и,
залезая в них, топили их…" Среди плававших обломков люди боролись
за жизнь. В большинстве такие поединки кончались в пользу смерти: над
скрытым туманом морем раздавался последний крик, и человек исчезал в волнах.
Так погиб русский борец Юсупов.
Он не умел плавать. Если
же человеку удавалось ухватиться за спасательный круг, доску или плававший
обломок, это была мучительная и упорная борьба.
Рулевой Деваль при погружении
судна попал в водоворот и был увлечен под воду на глубину, как он говорил,
около 20 м. Он считал себя погибшим, но каким-то чудом смог вынырнуть
на поверхность и залезть на днище перевернутой шлюпки.
Борьба за место в шлюпках
и на плотах продолжалась еще несколько часов после погружения "Ла
Бургони".
Оказавшиеся в воде люди
подплывали к шлюпкам и пытались найти в них спасение. Но их безжалостно
били по голове веслами и отпорными крюками; ударяли по ухватившимся за
планширь шлюпки пальцам. Одному пассажиру, итальянцу по имени Мехелини
Секондо, все же удалось залезть с воды в переполненную шлюпку. Но те,
кто уже находился в них, с яростью набросились на него с отпорными крюками.
Секондо, получив несколько ударов, был буквально залит кровью с головы
по пояс. Но он обладал недюжинной силой, хотя и был мал ростом. Из воды
он поднял обломок весла и стал отбиваться от своих врагов. Дело кончилось
тем, что он этим обломком убил пять человек…
Первые две шлюпки "Ла
Бургони", которыми командовали матросы Жандро и Ле Корр, были спасены
"Кромантиширом" около 6 часов утра, когда туман почти рассеялся.
Капитан английского корабля писал в своем отчете: "Мы увидели две
шлюпки под французским флагом, которые гребли к нам. Мы просигналили им
подойти к правому борту и узнали от них, что погибший пароход назывался
"Ла Бургонь", что он шел из Нью-Йорка в Гавр. Когда мы подошли
ближе, повсюду на воде виднелись люди, которые цеплялись за плававшие
обломки".
По мере того как на палубу
корабля стали прибывать израненные, искалеченные спасшиеся, начала вырисовываться
страшная картина гибели парохода. Хендерсон принял на борт спасенных,
выбросив около 30 т груза за борт. В полдень того же дня к борту "Кромантишира"
подошел пароход "Грешиан", который направлялся из Глазго в Нью-Йорк.
"Кромантишир" пришлось взять на буксир, без носовых парусов
он был неуправляем, а в первом трюме уровень воды достигал 2,5 м.
Когда капитан Хендерсон
произвел подсчет спасшихся с "Ла Бургони", то получил следующие
цифры: 59 пассажиров (включая единственную женщину) и 105 членов экипажа.
Всего 164 человека. Напомним, что на лайнере в момент выхода из Нью-Йорка
было 725 человек: 597 пассажиров и 128 членов экипажа. Таким образом,
число жертв этой катастрофы составляет 561 человек: 538 пассажиров и 23
члена экипажа. (Различные историки указывают число погибших по-разному:
597, 565 и 546 человек).
Сразу же после того, как
пароход "Грешиан" прибыл в Галифакс, по разбору катастрофы было
назначено следствие. Показания очевидцев установили факты многих убийств
на борту лайнера до его погружения и после – на плотах и в шлюпках. Виновные
в убийстве австрийские моряки и итальянские эмигранты под конвоем были
отправлены во Францию. Не в лучшем свете выглядели и спасшиеся члены команды
"Ла Бургони". Сравнение цифр числа погибших пассажиров и моряков
лайнера – 538 и 23 – говорило не в пользу последних.
Допрос свидетелей позволил
установить личности и тех членов команды "Ла Бургони", которые
также совершили зверские убийства на борту. Так, суд обвинил трех матросов
палубной команды в том, что они ударили нагелем по голове кочегара Ле
Жульена и сбросили его в воду, когда он пытался сесть в шлюпку раньше
них.
Спасшиеся пассажиры лайнера
– американский священник Август Пурги, француз Шарль Лиебра и американец
Христофер Брунен заявили суду: "Французские матросы, спасая свою
шкуру, как звери, набрасывались на беззащитных женщин и отгоняли их от
шлюпок". В ответ на это представитель фирмы "Компани женераль
трансатлантик" в Нью-Йорке Поль Фагуэт ответил: "Мы не верим,
что это обвинение справедливо". Но ему пришлось замолчать, когда
судьи попросили объяснить, где же двести женщин, пятьдесят грудных младенцев
и тридцать детей.
Единственное, что в какой-то
мере реабилитировало французских судовладельцев в глазах мировой общественности,
был факт гибели при исполнении служебных обязанностей всех (кроме одного)
офицеров лайнера. Этим одним оказался штурман Делинж. В его адрес не последовало
ни одного нарекания со стороны очевидцев катастрофы. Делинж признал факт,
что "Ла Бургонь" в течение всей ночи шла в тумане полным ходом,
неся включенными ходовые огни и все время подавая гудки. Но ответственность
за это полностью лежала на капитане Делонкле, который погиб вместе со
своим судном.
25 сентября 1898 г. в
Галифаксе с капитана "Кромантишира" полностью были сняты все
обвинения.
|
|