Котлеты
Как-то на днях вместо того, чтобы работать, я по обыкновению размышлял о всякой ерунде. В частности, я думал о пенсии, а именно о том, что в идеале надо на пенсию посылать человека сразу после университета и платить ему деньги просто так лет до сорока. В это счастливое время человеку совсем не хочется работать, а хочется радоваться жизни, пьянствовать и склонять к сожительству прекрасных барышень. А вот потом, после сорока, пусть он до конца своих дней трудится за маленькую зарплату.
На этом месте мои размышления прервал молодой коллега. Он уже задал вопрос и терпеливо ждал ответа. Вопрос был очень неожиданным. Коллега интересовался, как я делал предложение жене. От возникшего в моей голове диссонанса я даже поперхнулся. И уже хотел было отмахнуться, как вдруг понял: я не помню. Я совершенно не помню как делал предложение своей жене.
И пока я вспоминал, коллега рассказал, что подумывает о женитьбе, только не знает, как эффектнее предложить руку и сердце своей избраннице. Он даже придумал затейливый план. «В Крыму я решил позвать её купаться и утопить, – поведал находчивый коллега. – Ну, то есть не совсем утопить, а слегка. А потом вытащить из воды и предложить выйти за меня замуж. Радость у неё будет двойная: во-первых, потому что замуж, а во-вторых, потому что выжила».
Чудный план не сработал – барышня заболела и не пошла купаться. И вот теперь молодой коллега ходит с кольцом в кармане, ищет подходящего повода или на крайний случай – водоёма.
Тут к нашей беседе присоединился другой коллега постарше. Однажды, очень давно, он так пригласил девушку в семейную лодку: «Ты, конечно, Люба, можешь стать моей женой, но ничего хорошего не обещаю» – и до сих пор удивляется, отчего та отказалась.
Всё же, согласитесь, это крайне ответственный шаг.
Вот мой дружище Собакин в прошлом году летал с подругой Натальей Леонидовной в Париж. Там они залезли на Эйфелеву башню, он встал на колено, вынул из кармана кольцо с бриллиантом, а из-за пазухи – розу и побил все рекорды по пошлости. «Дурила, – говорил я ему, – Это же неприлично». «Ты что! – смеется Собакин, – Это ж весело».
Знакомый юрист совершил подобный акт на Дворцовой площади. И тоже встал на колено и сказал: «Любимая, выходи за меня!». И любимая тут же и вышла.
Я бы так не смог. Я бы сквозь Дворцовую провалился от стыда прямо в болотистый грунт.
Мне всегда казалось, что звать девушку под свою фамилию – очень интимный момент.
Один мой товарищ делал предложение по телефону. Он хотел сказать это в лицо, но не смог. Решил, что если девушка откажет, то по телефону это будет не так больно. И он сможет сохранить невозмутимый вид. В самый ответственный момент связь прервалась, и барышня не услышала трогательной речи товарища. Он ждал ответа пятнадцать минут. Думал, что тишина в трубке – это признак девичьих раздумий. Потом долго упрашивал абонента сказать хоть что-то. Потом немного плакал от обиды. А потом она перезвонила, и ему пришлось повторить речь ещё раз. Разве такое забудешь?
Или вот ещё есть у меня знакомая пара. Они долго жили вместе и как-то не думали про свадьбу. Жить вместе ведь можно и так. Но однажды барышне вдруг захотелось замуж. Сильно-сильно. Прямо во время ремонта. И еще захотелось, чтобы возлюбленный сделал предложение прямо сейчас. Прямо со своей высокой стремянки, весь в известке и краске. В это время возлюбленный резко выпрямился и ударился головой о потолок.
– Блядь! – сказал он.
– Я согласна! Я буду твоей женой! – выпалила, не удержавшись, барышня.
Как такое можно забыть.
Во всём мире только я не помню, как делал предложение. Ответственный шаг, яркий момент, переход отношений в новую стадию… Может, я и не звал жену замуж?
«Звал... – рассказала она по телефону, – Это было так. Я сделала котлеты. Ты пришёл, схватил котлету и сказал: «Вкусные котлеты! Выходи за меня замуж»».
«И ты вышла? – удивился я, – Как ты могла! Это же так скучно…».
«Понимаешь, – сказала жена, – Вот есть люди, которые умеют жить с пафосом. А есть люди, которые умеют жить со вкусом… Так вот, у тебя нет ни того ни другого. Не парься».
Ну, я и не стал.