ПРОДУКТЫ   НАШЕГО   ВРЕМЕНИ.

Уехал на две недели. Вернулся в Москву, привёз сыр с плесенью. Положил в холодильник, дверцу закрыл, и стою жду, как мои продукты иностранца примут. Чтобы не обидели. Слышу бормочут:

– Совсем жизни не стало. И так места нет, куда ещё пихают. Вылазь, нахер.

Открыл дверцу, свет зажёгся. Рожи у продуктов злобные. На меня смотрят.

– Тихо всем. Ещё слово услышу – в унитаз пойдёте, через одного.

– Испугал ежа голой жопой. И так в унитаз пойдём. Места совсем нет. В три слоя лежим. Разгружай, давай.

– Я сейчас разгружу кого-то. В помойку захотели? Я это быстро устрою.

Замолчали. Потопал ногами, вроде ушёл. Сам тихонько вернулся. Возня какая-то. Потом голос:

– Яйцо, ты с Маслом – на дверях. Слушайте, чтобы не подкрался. А ты, новенький, сюда ползи. Откуда сам?

– из Франции.

– а ну-ка, покажи, что за этикетка у тебя... Точно Франция. Думал, пи*дишь.

– Нет. Прямо из Франции. Может, земляки есть? Масло, йогурт, сыр?

– Какие земляки? Один ты, бедолага. Санкции у нас. Последний из ваших Масло был, месяц, как кончился. Теперь Вологда вместо него. А йогурты он не покупает. Жаба его душит. Он молоко скисающее берёт, типа сам квасит. Скоро, сука, в вонючем носке сыр делать станет. Такой, бл*ть, деловой. Здоровое питание здесь развёл. Целый холодильник здоровья. У тебя плесень есть?

– Есть. Но это так положено. По рецепту. Это не заразно.

– Да, не ссы. Просто решить надо, на какую полку тебя определить. Здесь пол-холодильника с плесенью. Суп с плесенью, помидор с плесенью, вон варенье с плесенью, томатная паста тоже с плесенью. Он же, свинья, ложкой зачерпнёт из кастрюли, или из банки, потом оближет и той же ложкой опять лезет. Вот оно и киснет. Суп прокипятит, типа исправит, а вкус-то всё равно противный. И выливать жалко. Жадный, бл*ть. Суп месяц уже стоит. Скажи, Суп.

– Всё так. Он наготовит, как на неделю, чтобы не заморачиваться, а потом на третий день уже есть не хочет. А я виноват что ли? Я же не сам себя варил. Достанет, вскипятит, понюхает, назад спрячет. Чего нюхать?

– Палец из жопы, пусть понюхает. Откроет дверцу, и стоит принюхивается. Типа, не испортилось ли чего. Хозяйственный. А там из овощного ящика такой запах прёт. Зелень разложилась вся, он её из целлофана не вынул. От салата одни сопли остались. Огурец, тут заболел, портится стал. Так он половину отрезал, которая получше, а остальное в помойку. Потом и эта половина сгнила. Х*й его поймёшь, с его хозяйственностью.

– Про помидор расскажи.

– Помидор он лечил. Купил на рынке, за дорого. Остальные съел, а один остался. Какое-то пятно на нём появилось. Жалко стало. Достал, пятнышко срезал, назад на блюдце спрятал. Он ещё подгнил. Он ещё срезал. Пока от помидора половина не осталась. Всё берёг. Потом, гостям в салат порезал. Попробовал – а помидор тухлый. Стал из салата выковыривать, а порезал мелко. Пришлось самому есть. А там миска здоровенная. В общем, миска ещё неделю здесь стояла. Он всё с духом собирался. Настроения подходящего ждал. В унитаз выбрасывал, чуть не плакал.

– Горбушка, ты расскажи, как он паштет делал.

– Да чё там рассказывать. Фарш он купил. Решил котлет наготовить. И ещё овощей в мясо намешать. В ресторане такое ел, типа понравилось. А делать котлеты лень: то он сытый, то он пьяный. Фарш тухнуть стал. Он его в морозилку спрятал...

Так вот, оказывается, кто у меня такой умный. Горбушка. У меня хлеб плесневеть стал, влаги в нём много, что ли. Или не пропекают его у нас, как положено. В общем, срезал я горбушку, плесень соскрёб, и в холодильник спрятал, потом, думаю, на сковороде обжарю. Не могу хлеб выбрасывать. А потом и забыл про это. Месяца два прошло. Так бы и не вспомнил. Пожалел, ведь, его, а он вот как оказывается, воду мутит.

Не стал я про паштет дослушивать. Противная история. Чем я только потом этот фарш не заливал: и соя, и перец сыпал, и аджику добавлял,– всё равно тухлый привкус оставался. Насилу доел. Думал, что и не помнит никто. А здесь, оказывается, старожилы завелись. Рванул дверцу:

– Кончай концерт, рассказчики! Выходи по одному.

– А хули, ты в чужой разговор лезешь!? Хватит уже терпеть. Все здесь сгниём. Разморозить холодильник, нах*й!

– Я сейчас разморожу. Заткнулись все. Будет вам оттепель.

– Что, не нравится, когда правду говорят? Он у нас, как гиена, только падалью питается. Опарыш!

– За опарыша и гиену все ответите. На этот раз, рассердили вы меня крепко. Так и знайте. Вылезай из холодильника.

Вынул я их на стол. Суп вылил, он только булькнуть успел: прощай, братцы! Гнильё всё повыбрасывал. Пусто стало в холодильнике. Непривычно. Надо будет за продуктами завтра съездить.

Горбушку отправил в морозилку. Пусть там полежит. Потом поджарю на сковороде. Не могу хлеб выбрасывать.

© Георгий Веселовский 11-сентября-2015