Пояс Киприды (1)

После бессонной ночи рабочий день был медленной пыткой. Маясь, Андрей дожидался, когда, наконец, "свалит" домой секретарша босса, негласный офисный надсмотрщик. Раньше неё он уйти не мог – утром опоздал на два часа. Дёрнуло же его в полшестого прилечь "на полчасика"…

От выпитого литра кофе Андрея мутило. Голову сдавливала ноющая боль. Он мечтал скорее вернуться домой и завалиться спать.

Но, судя по звукам из соседнего кабинета, мечтал он тщетно. За стенкой расхаживала Алина – цокот её фантастических шпилек длиной с карандаш ни с чем нельзя было спутать – и, похоже, караулила Андрея. Он избегал её уже четыре дня. Алина начинала скучать, а это было чревато ссорой.

Ссориться ни к чему. Андрей вяло прикидывал, как бы свести интимный вечер к минимуму. Скажем, быстро перекусить, потом домой, лёгкая, незатяжная любовь – и возможно, ему удастся отдохнуть. Не объяснять же Алине, что не выспался, потому что провёл ночь с другой девушкой…

Он сам не знал, что на него вчера нашло. Надо было быть полным идиотом, чтобы пойти "налево" от такой, как Алинка. Один взгляд на неё сзади мгновенно вызывал у мужиков тахикардию, а в постели она выделывала такое, что Андрею мог бы позавидовать герой любого эротического кино. И несмотря на всё это, Алинкино присутствие – не то чересчур однообразное, не то, наоборот, слишком бурное, – всё чаще становилось Андрею в тягость, и он с удовольствием от него отдыхал, если мог.

Вчера он избрал для отдыха клуб "Сикрет Сервис" (жуткий китч: бармен в смокинге и кожаные кресла, но коктейли классные и публика приличная). Там познакомился с девчонкой. Та же история: "достал" парень, захотелось развеяться. Ей требовалось мужское внимание, Андрею – захотелось приключений. Пообщались, поехали домой, последовал секс – довольно средний, кстати, хотя характер стихийного приключения и придал ему пикантности. Затем он отвёз девушку (как её звали-то? Таня? Оля?) домой. И Алине незачем обо всём этом знать…

Он рассеянно прибирал на столе документы, когда Алина возникла в дверях, в белой шубке до колен и с алым шарфиком на шее, весьма легкомысленным, если учесть, что на дворе минус восемнадцать. Ножки в изящных замшевых сапогах смотрелись на потёртом офисном ковролине несуразно, к ним гораздо больше подошёл бы иранский ковёр.

– Сходим куда-нибудь? – предложил Андрей, перехватывая инициативу: если Алина первая озвучит планы на вечер, спорить будет бесполезно.

Лукаво улыбаясь, Алина приблизилась, остановилась в проходе между столами и, тряхнув бесподобными пепельными кудрями, промолвила:

– Для начала можно и задержаться ненадолго…

И картинно сбросила шубку, под которой, кроме шарфика, оказались только чёрные чулки на кружевных резинках.

Андрей слегка оторопел.

Довольная эффектом, Алина носком сапожка расправила шубку на полу, мехом кверху и грациозно распростёрлась на ней, демонстрируя безупречный, круглый зад. Невзирая на усталость, Андрей почувствовал медный вкус во рту и жгучий всплеск в животе. Включаясь в игру, он развязал галстук, медленно провёл его кончиком по холёной, кремовой спине Алины. Алина заурчала, потёрлась животом о пушистый мех.

– Так как тебе идея? – мурлыкнула она.

– Очень нравится, – честно сказал Андрей.

– Что именно нравится? – не отставала Алина.

Вот так она и становилась невыносимой. Впрочем, ей многое можно было простить.

– Что ты такая красивая, – Андрей старательно говорил то, что Алине хотелось услышать. – Что у тебя такое богатое воображение.

Алина рассмеялась. Села, поджав колени. Загорелые шары грудей всколыхнулись.

– Тебе нравится моё воображение?

– Ну… грудь тоже ничего…

– Последнее время ты хорошо скрываешь свой энтузиазм…

Это был упрёк. Но умело поданный: закончив фразу, Алина поднялась на колени и поманила Андрея к себе, пробежавшись языком по упругим губам.

Улыбаясь Алине, Андрей стащил пиджак и занялся ремнём брюк. Из кармана выпал сложенный вчетверо листок в клетку. Андрей машинально поднял его – вдруг что-то важное – и развернул. Почерк был ему незнаком. Продолжая одной рукой расстёгивать молнию, Андрей пробежал строки глазами:

Андрей, любимый! Без тебя я не знаю, как светит солнце, без тебя не понимаю, о чём говорят кругом люди, без тебя не помню, как меня зовут. Если я знала до тебя других мужчин, то забыла об этом. Клянусь быть тебе вечно верной, до самой смерти, и после, если повезёт. Женя.

И подпись.

По мере того, как Андрей читал эту подростковую муть, им овладевали неловкость и недоумение. Женя – так звали вчерашнее приключение. Когда она подсунула эту галиматью ему в карман? И главное – зачем? Ведь они заранее оговорили, что их встреча – одноразовая авантюра. Что это, шутка? Или она передумала и всерьёз положила на него глаз? Ну, и зачем ему это?

– С тобой всё в порядке?

Оторвавшись от записки, Андрей непонимающе уставился на обнажённую Алину. Записка перебила ему всё удовольствие, от возбуждения не осталось и следа. Он почувствовал неимоверную усталость. И голод. И вообще, минет в офисе – это так тривиально и глупо…

– Всё отлично… – сказал он, пряча записку обратно в карман. Потом надо будет во всём разобраться, на свежую голову. – Алин, может, пойдём сначала поужинаем? Я голодный до умопомрачения. Аж в животе урчит…

Что всё-таки на неё нашло, на эту Женю? Может, она обычная психопатка? Срочно нужно вспомнить, не давал ли он ей номер мобильного? Вроде, не давал…

Алина была разочарована, но отговорку насчёт зверского голода приняла. Она присоединилась к нему в вестибюле, из-под шубки выглядывали уже не чулки, а строгие брюки. Мысль о том, есть ли на ней трусики, снова распалила Андрея. Похоже, вечер ещё мог закончиться к обоюдному удовольствию. Алина вела себя подкупающе кротко, болтовнёй не надоедала. В ресторанчике, где они ужинали, два мужика смотрели на неё так, что Андрей окончательно завёлся. Доехали до дома. Обычно Андрей поднимался к себе второй этаж по лестнице, но этот способ был не для Алинкиных каблучищ, и он вызвал лифт. Первым, что он увидел на лестничной площадке, была вчерашняя девица, которая стояла, прислонившись к стене, у дверей его квартиры.

"Капец!" – промелькнуло у него в голове. – "Зачем я привозил её сюда? Как она узнала адрес? Не сделала ли слепок с ключа? Неужели придётся менять замок? Хуже всего, если поцапается сейчас с Алинкой…"

Женя отделилась от стены.

– Привет, – растерянно произнесла она.

– Привет, – выдавил Андрей.

– Я… извини, я только на минутку… Хотела тебе кое-что сказать… наедине…

Пока Андрей соображал, как действовать, Алина почуяла неладное.

– А вы кто? – нехорошим, медовым голосом спросила она. И Андрей решился.

– Это Женя. Моя двоюродная сестра, – выпалил он. Не хватало только разборок на лестничной клетке. Злость на чокнутую Женю кипела в нём с такой силой, что ещё немного – и он бы её придушил. Он вытащил ключи, сунул их Алине:

– Заходи. Я сейчас.

Схватил Женю за плечо (гораздо грубее, чем подобает в обращении с девушкой) и оттащил к другой стене, так, чтобы быть вне поля зрения дверного глазка.

– Ну? – сказал он как можно враждебнее.

Психопатка достала из кармана листок в клетку – точь-в-точь как та записка, которую он читал в офисе. Покраснела до ушей.

– Вот… у меня, кажется, осталось… твоё.

– Что значит "моё"?

Женя развернула листок и протянула ему.

Первое, что он увидел – собственную подпись.

Потом узнал свой почерк.

А затем и текст. Тот самый, что уже читал в офисе. Только новая записка начиналось: "Женя, возлюбленная моя". И подпись: "Андрей".

В полном оторопении он воззрился на Женю. Та смущённо пожала плечами.

– Я подумала: ты, наверное, захочешь это забрать…

– Спасибо, – деревянным голосом сказал Андрей, и не сводя глаз с записки, направился к двери.

– Андрей?

– А? – обернулся он.

– А ты… ничего такого не находил?

– Я? – повторил он.

– Ну, я думала, может, у тебя тоже есть записка? Моя.

– А! Да, конечно…

Андрей пошарил в кармане брюк, отдал Жене её записку. И только когда за ней закрылись двери лифта, очнулся. Перескакивая через ступеньки, понёсся вниз по лестнице. Догнал Женю уже на улице.

– Послушай!

Она обернулась.

– Извини, я вчера, видимо, выпил лишнего… Почему я это написал?

Женя покачала головой. На её лице читалось облегчение.

– Не знаю. Я, наверное, тоже "перебрала". Нашла в сумочке, а откуда оно взялось – понятия не имею. Потом подумала – может, и я чего-нибудь написала? Что-то такое помнилось смутно. Решила проверить. Хорошо, что ты тогда таксисту свой адрес сказал…

Как всё просто объяснялось, оказывается…

Ничего себе "просто"…

– Ну ладно, – сказал он. – Спасибо ещё раз. Будем считать инцидент исчерпанным?

Она кивнула.

– Будем. Пока.

– Пока.

Алине он отправил из машины смс-ку: семейные проблемы, срочно поехал к родителям. Лицезреть Алину, разговаривать с ней, заниматься любовью было выше его сил. Спокойная обстановка – вот что ему требовалось.

Он свалился на заботливо постеленный мамой диван и закрыл глаза. Ожидал, что сейчас же заснёт, но сон не шёл.

Текст идиотской записки горел перед его глазами огненными буквами, как в фильме ужасов. Все эти "клянусь" и "возлюбленная" – слова, которые ему и читать-то нечасто доводилось, не то, что говорить.

Допустим, слова он откуда-то переписал. Но когда и как?

Если Андрей в свои тридцать и добился в жизни определённого успеха, то исключительно благодаря двум правилам. Во-первых, не злоупотреблять выпивкой на свиданиях. Он считал, что это притупляет удовольствие от секса и выставляет тебя перед женщинами дураком. Во-вторых, никогда не давать обещаний – вдруг что-то помешает их выполнить. Он хотел слыть человеком, верным своему слову.

Поэтому гипотеза, что он напился вдрызг и спьяну подписал клятву в вечной любви, была дважды бредовой.

Оставалось только одно объяснение: ему что-то вкололи или подмешали, и он потерял контроль над собой. Отсюда и головная боль, и бессонница.

Андрей не на шутку испугался. Он всегда бережно относился к своему здоровью. Даже будучи подростком, ни разу не соблазнился наркотиками. Что теперь делать? Бежать к врачу или само пройдёт?

Нужно вспомнить вчерашний вечер по порядку. Когда и в каком виде он мог эту дрянь принять?

…Итак, он зашёл в "джеймсбондовский" клуб…

(Бармена Арсения он знал сто лет, тот не мог ничего подмешать).

…Увидел Женю, она сидела одна и посасывала коктейль. Он ещё подумал, что у неё красивые ноги – всё остальное так себе, а ноги знатные, прямо скульптурные. Засмотрелся. Обменялись парой взглядов… Он очутился за её столиком…

(Спиртного больше не заказывал, подстраиваясь под её ритм, а она тянула свою "маргариту" в час по чайной ложке).

…Яркая, неоново-розовая помада Жени оставляла след на бокале, и Женя, стесняясь, поворачивала бокал отпечатком к себе – из чего он заключил, что она нечасто носит эту помаду, просто сегодня захотелось выглядеть женщиной-вамп. На вамп она, конечно, не тянула, но что-то в ней было – неплохие волосы, ровно-каштановые, без мелирования, уложенные интересной волной, витая серёжка, повторяющая их изгиб. Ему некстати пришло в голову, что у него ещё никогда не было женщины с некрашеными волосами. Это показалось ему ужасно сексуальным. Тогда-то он и подумал, что переспал бы с ней, если она не против. Было очевидно, что ей он тоже понравился, и после коротенькой беседы (во время которой Андрей всячески давал Жене понять, что он успешный и культурный мужчина, не уголовник и не маньяк), она рассказала, что её "задолбал" молодой человек. Андрей догадался, что "задолбал" переводится как "изменил", но расспрашивать не стал, посочувствовал и честно сообщил, что тоже отдыхает от подружки. Ввернул два-три комплимента…

(Никаких "возлюбленных", всё красиво и в меру).

…Она то и дело бросала на него оценивающий взгляд, и он понял, что она в принципе не против. За вторым коктейлем…

(Он сходил за ними к стойке бара, и Арсений смешивал напитки у него на глазах).

…идея сама собой всплыла в разговоре и обрела форму – провести ночь вдвоём, под знаком удовольствия и без всяких обязательств. Андрей расплатился, и они отправились ловить такси.

Пыльная, в разноцветных огоньках, витрина магазина эротических товаров возникла перед ними неожиданно и очень неплохо легла в общий сценарий. Андрей предложил Жене зайти. Авантюра увлекала обоих всё больше; увидев, что Женя с интересом поглядывает на витрину с бельём, Андрей расщедрился и предложил ей выбрать "что понравится". Сам он остался у прилавка, рассматривая застеклённую витрину с мелкими гаджетами. Женя вернулась с пакетиками, он заплатил и…

(Стоп!)

В магазине произошло что-то ещё, он знал. Это "что-то" пряталось в глубине памяти, не желая всплывать на поверхность. Он знал, что в таких случаях помогает, восстановить ощущения: запахи, звуки, вкус. Снял с вешалки пиджак, в надежде, что от него ещё пахнет Жениными духами, уткнулся в него носом. Ничего. В кармане зашуршала злосчастная записка. Он поднёс к лицу и её.

Воспоминание нахлынуло внезапно и ярко.

…В стеклянной витрине около кассы лежала, среди прочих гаджетов, коробка в красной, раззолоченной обёртке. Цена возле неё стояла запредельная – около пятисот долларов. Андрею стало любопытно, что за продукт секс-индустрии может столько стоить.

– Что это? – спросил он женщину за прилавком.

У продавщицы были смуглые руки со змеевидными кольцами. Глаза, густо обведённые чёрным – не макияж, а грим. Голос звучал с профессиональной хрипотцой:

– "Пояс Киприды". Очень рекомендую. Ни с чем не сравнимый продукт. Даёт возможность прожить несколько часов в альтернативной ветке будущего – и получить удовольствие, которое при естественном течении событий вы бы не получили…

– Что значит "альтернативное будущее"? – спросила подошедшая к прилавку Женя.

– Вы знакомы с концепцией множественных вселенных? Так вот, это её разновидность. На данный момент существует три модели. Каждая задаёт определённое условие для развития будущего.

Руки продавщицы бережно достали красную коробку,

– Вот, например, модель "Арес"(2) реализует то, что случилось бы, если бы покупатели захотели насладиться друг другом в щекотливых условиях – скажем, в людном месте. В обычном временном континууме такое маловероятно – человек беспокоится о своей репутации, о неприятных последствиях. Здесь же – никаких последствий. Лишь только действие пояса истекает, пользователи возвращаются в то время и место, откуда стартовали, и их жизнь продолжается своим чередом. Более того, они немедленно забывают о происшедшем.

– А это почему?

– Ну… – Продавщица снисходительно улыбнулась углом лакированного алого рта. – Нельзя же помнить будущее.

– А какой прок от этой штуки, если всё равно всё забудешь? – спросила Женя.

– Разве вы никогда не мечтали сделать что-то вам несвойственное, но так, чтобы потом не испытывать стыда или боли?

"Прямо психолог, а не баба, – подумалось Андрею, – она здесь явно не просто продавщица, скорее – хозяйка".

– …положительный эффект всё же есть. По возвращении в настоящее клиенты испытывают подъём настроения, а также лёгкое увеличение потенции…

– И всё это легально? – недоверчиво сказал Андрей.

Хозяйка рассмеялась:

– Что же тут нелегального? Всё предельно безопасно. Даже при использовании модели "Гефест"(3) – для желающих испробовать экстремальные практики – всякий случайный телесный ущерб исчезает по истечении срока пояса, и даже неприятных эмоций не остаётся.

– Странно, что такие серьёзные научные разработки применяются в такой… развлекательной области? – заметил Андрей.

– Что поделать. Пока что у этих разработок нет другого рынка. Во-первых, маленький срок действия… что в него уложишь? Ну и конечно, потеря памяти… А секс – как раз такое явление, которое можно забыть, ничего не теряя…

Хозяйку хотелось слушать и слушаться. И от самой узорной упаковки исходило что-то манящее, как от подарка, выглядывающего из-под новогодней ёлки.

Андрей с Женей переглянулись.

– По-моему, это как раз для нас, – сказал Андрей, пьянея от собственной расточительности.

– Только без экстремальных практик, – осторожно сказала Женя.

– Возьмём что-нибудь полегче. Что у вас ещё есть, кроме экстремального и "щекотливого"?

Руки хозяйки плавно положили перед ним белую коробку.

– Пожалуйста. "Адонис"(4). Вариант будущего, в котором покупатели страстно влюблены друг в друга.

– То, что нам нужно, – сказал Андрей…

Дома они вскрыли коробку. В ней оказалась простая шёлковая лента и картинка-руководство. Встав лицом друг другу, они опоясались лентой, в точности так, как на картинке. А потом…

…а потом они по-прежнему стояли посредине комнаты, но уже без ленты (куда она исчезла, непонятно), и действительно, чувствовали себя легко и раскованно. Дальше Андрей уже и сам мог вспомнить всё до мелочей: то, как Женя лежала на кровати в чёрном корсете, глуповатом, но удачно прикрывающем её немного вялый живот, то, как она вскрикивала резким голосом на пике страсти, то, как они перекусывали на кухне бутербродами… И ни он, ни она не писали никаких записок.

Вероятно, всю эту чушь они сочинили под воздействием пояса, в том, прошедшем, будущем, и невольно притащили с собой в настоящее.

Можно со спокойной душой выбросить записку и расслабиться. В естественном "континууме" никто никаких клятв не давал.

Андрей повеселел и даже немного разочаровался, что вчерашнее будущее нельзя вспомнить. Было бы интересно поглядеть, в каком экстазе он находился, если написал подобное.

Затем он подумал о Жене. У неё тоже пострадала память – очевидно, побочный эффект пояса. Удалось ли ей всё вспомнить? Или так и думает, бедняга, что надралась до беспамятства? В таком случае, надо найти её и рассказать. Андрею хотелось загладить свою грубость и неоправданную злость. Она девушка-то ничего. Симпатичная и неглупая. Как она догадалась, что записок – две… Пусть не стыдится вчерашнего. Записку выбрасывать пока не надо… а то вдруг опять всё забудешь. И да! надо помириться с Алинкой – нехило он её сегодня "кинул"…

Он, наконец, уснул.

По счастью, в доме, куда он позапрошлой ночью отвозил Женю, имелся консьерж. Номера Жениной квартиры он Андрею, конечно, не дал, но Андрей записал на клочке бумаги свой телефон и попросил консьержа передать. Под телефоном он приписал: "Я вспомнил. Если интересно, позвони. Андрей".

Андрей был уверен, что Женя позвонит. Но она не звонила. И это почему-то волновало его больше, чем безуспешные попытки помириться с оскорблённой Алинкой. Алину он надеялся рано или поздно задобрить, а вот Женя – почему она не звонит? Считает инцидент исчерпанным, как и обещала? Злится? Или уничтожила записку и забыла всё подчистую?

Она позвонила через неделю. Он как раз помирился с Алиной (для этого потребовались горы цветов и дорогой косметики) и устроил символический ужин при свечах. Свечи уютно мигали, за окном свистела метель, Алина была ужасно хороша в зелёном чешуйчатом платье. После ужина она с таинственным видом отправилась в ванную. В открытую дверь было видно, как она, поводя бёдрами, колдует над ванной с какими-то бутылочками. Млея от возбуждения, Андрей пошёл переодеться в халат, но не успел снять рубашку, как на тумбочке зажужжал мобильный. Сердце ёкнуло. Он схватил телефон.

– Привет. Это Женя.

– Привет! – как можно сердечней сказал он. – Чего так долго не звонила?

Пауза. Потом она сказала:

– Да так. Думала.

– Послушай, – сказал он торопливо, – я вспомнил, что тогда случилось. Вообще-то, чудеса. Давай встретимся, я расскажу, а то по телефону слишком уж странно…

Она сказала тоненько:

– Если честно, я тут рядом. У твоего дома. Так получилось. Может, выйдешь?..

…Мчась вниз по лестнице и на ходу застёгивая куртку, Андрей мимоходом подумал, что на этот раз потерял Алину окончательно. И – нисколько не сожалел.

В ближайшем кафе было многолюдно и душно, но Женя с удовольствием устроилась на потрёпанном стуле – видно, замёрзла. Андрей мог бы отвести её в место поуютнее, да боялся, как бы Женя чего не вообразила.

– Я вспомнил! – заявил он, и не останавливаясь выложил всё подряд: про секс-шоп, про белую коробку, про свои догадки. Женя слушала, легонько поддевая ложечкой пену на капуччино. Когда он закончил, кивнула и сказала.

– Да. Я тоже это помню.

Андрей опешил.

– А чего же тогда молчала?

– Хотела проверить. Одно и то же мы помним или нет. Или у каждого свои… галлюцинации.

– Ну, и?

– Похоже, всё так и было.

Помолчали.

– А насчёт записок?.. – нерешительно спросил Андрей.

Она покачала головой.

– Нет. После пояса – ничего. Как она и сказала – та, в магазине… Кстати, ты там уже был после этого?

– Нет… – удивился Андрей. – А что?

– А я была. Нет там никакого секс-шопа. Там сберкасса.

– Может, там днём сберкасса, а ночью секс-шоп? – предположил Андрей.

– Конечно. А по выходным – детский сад.

– Я пошутил…

– Я тоже.

– Жень, ты просто ошиблась домом.

– Возможно. – Она достала из сумочки планшет. – Я говорила тебе, где работаю?

– Неужели в ФСБ? – снова сострил он.

– В агенстве по регистрации торговых марок. Естественно, имею доступ к реестрам, нашим и зарубежным. Сделала запрос… Смотри.

Он пробежал глазами веб-страницу, но ничего не понял. "Кипера"… "Кифара"…

– Что это?

– Нет такой торговой марки: "Пояс Киприды". Нигде.

– Так, – сказал Андрей.

– Фирму я тоже пробила. Латинскими и русскими. "Анадиомена"(5). Как на коробке.

– Как ты запомнила-то? – поразился Андрей.

– Профессиональное…

– И что?

– Нет такой.

– Ты хочешь сказать, это самопал?

– Хорошенький самопал, – сказала Женя. – С использованием последних разработок теоретической физики.

– Может, ты неправильно запомнила фирму? Надо же, я, как назло, выкинул упаковку. Чтоб моя девушка не нашла… Бывшая девушка, – неизвестно зачем добавил он.

Женя сощурила глаза. Красивые глаза, подумал Андрей, синевато-серые.

– Та блондинка, что была с тобой тогда? Вы расстались?

– Долгая история… Кстати, а как твой парень?

– Никак. Мы с тех пор больше не виделись. И вряд ли увидимся.

– Ясно, – сказал Андрей. – Очень жаль.

– Любопытно, – сказала она.

– Что?

– Ничего. Так… На чём мы остановились? Фирма, которой нет, продукт, которого нет и магазин, которого нет. Как такое называется?

– Мистика, – ответил Андрей, возвращая ей планшет.

– Вот именно, – сказала Женя и наклонилась, чтобы задвинуть сумочку под столик. На секунду перед Андреем промелькнула её красиво очерченная, будто гранёная, нога.

– Хорошо, – сказал Андрей, – пускай мистика. Или мистификация, что более вероятно. Что с того? Ничего уже не сделать, так ведь?

– Это точно, – сказала Женя. – Боюсь, что всё уже делается без нас.

– Ты о чём?

В Жениных глазах проскользнула грусть. Или обида.

– Ты ничего необычного не чувствуешь? – спросила она.

– Как сказать… – ответил он. – Всё как-то не совсем обычно. Сама ситуация. Жень, не переживай ты так.

– Ну что ты. Я совсем не переживаю. Мне просто интересно. Знаешь, я, наверное, поеду.

– Давай, я тебя подвезу, – предложил он. – Темно уже…

Придумывать предлог, чтобы проводить девушку. Последний раз такое с ним было в девятом классе. Забавно.

– Не надо, – Женя помотала головой. – Меня ждёт… один человек.

– Понял, – сказал Андрей, ни на миг не поверив в "одного человека". – Не навязываюсь.

Метель сменилась обильным, липким снегопадом. Андрей шёл и всё пытался понять, чем он обидел Женю?

Женин номер, естественно, отразился в его мобильном телефоне. Андрей перенёс его в список контактов и вдобавок переписал в обычную записную книжку. Сохранить Женин телефон казалось ему необычайно важным, хотя он и не собирался ей звонить.

А позвонить хотелось. Такого с ним ещё не было. Женя притягивала его, все мысли занимала. Не как женщина – вернее, не так, как другие женщины. Обычно он как бы примерял женщин на себя: для него имело колоссальное значение, как интересующая его девушка будет смотреться рядом. С Женей это не работало. Она не поддавалась примерке, существовала исключительно сама по себе: образ, орнамент, парфюмерный букет, в котором смешались серые глаза, серёжка-завиток, планшет, капуччино, чёрный корсет. Причём в мысли о последнем не было и намёка на эротичность – просто один из её атрибутов, как сумка или пальто. То, что у них с Женей была близость, казалось Андрею невероятным.

В его представлении она была не "девушка" и уж, конечно, не "моя девушка", а "та девушка". Определение весьма наивное, но оно так нравилось ему, что он даже сочинил на эту тему нечто зарифмованное, показавшееся ему красивым и верным:

Та девушка с глазами цвета камня

Мерещится вокруг мне непрестанно.

Распечатал эти строчки и прикрепил к магнитной доске над рабочим местом.

Шли дни, а Женин номер, затаившийся в памяти айфона, дразнил Андрея всё сильнее. Андрей уже готов был признать, что Женя ему нравится – иначе отчего он думает о ней так неотвязно? И почему у него не хватает духу ей позвонить?

Он составил план действий: дождаться удобного случая и послать сообщение. Не в Валентинов день, конечно: это пошло. Восьмое марта – в самый раз. Смс-ку она наверняка прочитает. А там…

На этом план и заглох.

Андрей жил как обычно. Работал, отдыхал – чаще всего в мужской компании. С женщинами не встречался. Не то чтобы ему не хотелось, а… не хотелось ни с кем конкретно. Изредка попадающаяся на глаза Алина вызывала не больше вожделения, чем шариковая ручка. Два-три случайных флирта закончились походом в ресторан – каждый раз Андрей терял к девушке интерес ещё до того, как официант приносил счёт.

После месяца воздержания Андрей слегка обеспокоился состоянием своих инстинктов и для проверки взял напрокат пару порнофильмов. Инстинкты выкинули неожиданный номер: как только на экране дошло до дела, Андрею стало противно, и его вырвало. Он вырубил порнушку, отдышался. Невыключенный телевизор транслировал допотопную киноверсию "Ромео и Джульетты". От Шекспира Андрею полегчало. Он с удовольствием досмотрел фильм до конца.

Женя была права, что-то действительно творилось независимо от его воли.

Как он дождался восьмого марта – он и сам не знал. День выдался солнечный, пахучий, весенний – ни дать ни взять – подарок к празднику. Сидя над утренней чашкой чая, Андрей трясущимися руками набирал сообщение. Он корпел над ним час, получилось следующее:

"Поздравляю с Женским Днём! Андрей".

Он положил телефон и приготовился к очередному томительному ожиданию. Судьба была милостива: ответ пришёл через десять минут:

"Спасибо".

Он разглядывал слово, стараясь представить себе, как Женя его писала. С досадой, лишь бы отделаться? Или ей было приятно? А может, она уже и не помнит о нём? Ну, пишет какой-то Андрей, надо из вежливости ответить…

Грудь обжигало изнутри, сердце не билось, а бултыхалось – с ним никогда не случалось ничего подобного. Он походил по кухне, собрался с духом и ледяными пальцами напечатал:

"Ты Шекспира любишь?"

Ответ последовал не сразу:

"Смотря что".

"Завтра в Драматическом Р и Дж. В 20.00. Есть билеты".

Отправил смс и тут же, вдогонку, второй:

"Приходи!".

И достал из ящика конверт с купленными две недели назад билетами.

Подъезжая к театру, Андрей не надеялся, что Женя придёт. Когда увидел её фигурку, шагающую по улице, счёл это чудом. Стрелой рванул навстречу. Теперь он знал, что любит её – безумно, самозабвенно, как угодно!

– Привет, – сказал он. – Молодец, что пришла.

– Привет, – ответила она. – В метро столько народу, еле выбралась наружу. Не опоздала?

Стесняясь друг друга, они прошли в зрительный зал. На Жене оказалась белая блузка и какая-то неземная юбка, прямая, серая, с кружевной драпировкой вокруг бёдер. Когда Женя села, глазам Андрея открылись её прекрасные колени, и его сердце застучало в три раза быстрее. В конце первого акта он робко, как школьник, пожал её руку на бархатистом подлокотнике. В антракте принёс ей апельсиновый сок и заворожённо смотрел, как она тянет его через соломинку. Оба продолжали молчать. После перерыва она сама взяла его за руку, и остаток спектакля Андрей просидел как в тумане.

Как в тумане получил в гардеробе пальто, как в тумане вёл машину домой. Лампу в прихожей он не включал – под окнами спальни горел уличный фонарь, его свет проникал и в прихожую. Его было достаточно, чтобы видеть Женю, а ни о чём другом Андрей и не помышлял. Женя неуклюже разулась, выпрямилась, и здесь, в прихожей, он поцеловал её как в первый раз – женщину, которой уже обладал дважды. Женин язык дотронулся до его нёба, влажные ладони легли ему на плечи, от них по телу словно потекли горячие ручьи. Внутри него разрастался жар, опускаясь всё ниже и опоясывая бёдра невыносимым желанием. Он повлёк Женю в комнату, непослушными пальцами расстёгивая пуговки на её блузке, и каждая пуговка давалась ему как подвиг. Под блузкой Женина кожа была тёплой и сухой. Он скользнул рукой по полушарию груди, тронул проступающий сквозь бюстгальтер затвердевший комочек – Женя ахнула, закинула голову, крепко прижалась к Андрею.

Несколько секунд он упивался её близостью, затем опустился на кровать, осторожно притянул Женю к себе на колени. Античные ноги обвили его талию; подол юбки поднялся, открыв взору полоску белой ткани между ног. Женя сорвала блузку. Положив ладони на излучину её спины, Андрей раскачивал Женю взад и вперёд, а она кусала губы от удовольствия. Он освободил её от бюстгальтера, она его – от галстука; он чувствовал прохладные руки на своей шее, сердце металось в груди, как пожарный колокол, тело заполнялось гулом, словно он был инструментом и Женя извлекала из него звук. "Возлюбленная моя", – шептал он, ловил губами тёмный узелок соска, подцеплял его языком, и тогда из горла Жени вырывался голубиный клёкот. Волны желания накатывали одна сильнее другой, он уступил им, теряя связь с реальностью. Он видел, как Женя перекатывается на спину, вскидывает точёные ноги, освобождается от юбки, чулок и белеющих в полумраке трусиков. На её округлом животе остался их след – неужели когда-то это казалось ему некрасивым? Вскоре он тоже оказался обнажённым, плывущим рядом с Женей на новой головокружительной волне. А Женя сама становилась океаном, раскачиваясь из стороны в сторону, вздымая и опуская волны-бёдра. Андрей окунул в её влажное естество пальцы и нежно провёл ими вдоль гребня волны, отчего Женя забилась и закричала чайкой… и тогда он глубоко вдохнул и ушёл в неё как в глубину.

Солёный вкус крепчал на его губах, глаза застила тьма, руки Жени, словно струи, перебирали его волосы, и её стоны – уже не отрывистые чаячьи, а протяжные, как китиное пенье, звали его всё глубже, на самое дно… О него он и ударился, мягко, тяжело, как нагруженный сокровищами корабль – и сокровища хлынули из его недр на мягкий песок. Отголоски удара, от которых содрогалась, теперь уже безмолвно, Женя-волна, размётывали их по дну, тьма прояснялась, к глазам возвращалось зрение, к ушам – способность воспринимать земные звуки. Он вновь оказался в комнате, куда лился свет от уличного фонаря, где на кровати лежала, накрытая его телом, разгорячённая и утомлённая любовью девушка и прижимала его к себе, словно боясь потерять…

Наконец, она расцепила руки, и он лёг возле неё. Молчание, перемежавшееся шумом проезжающих машин и смехом прохожих, длилось целую вечность. Но ему и вечности было мало, и он сказал Жене:

– Выходи за меня замуж.

– Ты с ума сошёл? – откликнулась она.

– Я вменяем… если ты это имела в виду.

– Это же всё неправда…

– Что – неправда?..

Даже пререкаться с ней было блаженством.

– Ты сколько раз в жизни меня видел?

– Четыре, – уверенно ответил он. – Три, и один раз в будущем…

– Ну, вот.

– А что, жениться можно только на тех девушках, с которыми играл в песочнице?

– Не ёрничай…

– А ты не умничай. При чём здесь – сколько раз. Если есть объективные возражения, так и говори.

– Объективное возражение, Андрюша, милый, – что всё у нас ненастоящее. Наваждение, колдовство… Если бы мы сдуру не увековечили то будущее на бумаге, мы бы больше и не увиделись ни разу…

– Ужас какой…

– И тем не менее.

– Что это меняет? – спросил Андрей. – Какая тебе разница, почему я тебя люблю? Я же люблю.

Она села на кровати – чёрный силуэт на фоне голубого окна – и обхватила колени руками.

– Я боюсь. Что, если эта любовь… ну, износится, что ли?

– Любовь – не сапоги, Жень.

– Что ты об этом знаешь?

– Всё, – сказал Андрей. – Раз уж она проникла за нами по запискам в настоящее, догнала и взяла измором, то никуда теперь не денется. Если только мы сами не будем дураками…

– А ты сохранил записку?

– Что ты спрашиваешь…

– И я. А что, если без них мы не сможем друг друга любить?

– Дай мне, пожалуйста, зажигалку и пепельницу, – сказал он, помолчав. – Вон там, на столе.

Записка лежала в тумбочке. Он бросил её в пепельницу и поджёг, прежде чем Женя успела вмешаться. Листок вспыхнул, и скоро от него остался лишь обугленный остов, хрупкий, как крыло бабочки.

– Неси свою, – сказал Андрей.

– Не хочу!

– Жень. Неси.

…Чёрный пепел покоился в пепельнице. Белый луч пересекал комнату. Пахло бумажным дымком – горько и сладко одновременно.

– Ну, – торжествуя, сказал он. – Что? Разлюбила?

Женя всхлипнув, прижалась к его плечу.

– Жалко, – сказала она.

– Давай сюда бумагу и ручку, – сказал Андрей. – Будет тебе записка. Носи её с собой, пожалуйста. В будущем. В любом будущем…

Он выводил на бумаге непривычные слова, а она заглядывала через его плечо, улыбалась и ждала, когда он передаст ей ручку.

(1) Киприда – в древнегреческой мифологии, одно из прозвищ Афродиты, богини любви.

(2) Арес – в древнегреческой мифологии, бог войны, сперва любовник, а затем муж Афродиты. Согласно "Одиссее" Гомера, законный муж Афродиты Гефест однажды поймал возлежащих в опочивальне Афродиту и Ареса в золотую сеть, после чего созвал прочих богов, чтобы поглумиться над любовниками.

(3) Гефест – в греческой мифологии, хромоногий бог огня, первый муж Афродиты.

(4) Адонис – в греческой мифологии, смертный, возлюбленный Афродиты.

(5) Анадиомена (др.-греч. "выныривающая, выходящая из моря") – один из эпитетов Афродиты.

© Калинчук Елена  26-октября-2013