Голый  Робинзон

        Мы стояли в Русской бухте на Поросе, и наступил последний день регаты. Очень хотелось прийти пораньше в Афины и сдать лодку, но очень хотелось спать. Экипаж тихо-тихо поднялся и, видимо, не особо желал прекращения двухнедельной халявы. День был замечательный, и температура воды достигла положенных 16 градусов уже к 9 утра. Я продрал глаза, вылез из каюты и по обыкновению заорал: «Отход!» Команда попросила пардону в виде купания. Коллективное омовение закончилось быстро, и через пять минут мы бодро снялись с якоря и шарахнули прочь.
        Впереди был небольшой аккуратный островок с часовенкой, окруженной кактусами и соснами. «Там сети! Отворачивай» - крикнул якорный, - и мы взяли слегка правее. Тут на палубе нарисовался затаившийся член экипажа и, продирая глаза, вопросил: «А где Жора?». Ну, где может быть Жора? Спит, понятно! Однако, полученная информация разошлась с нашими представлениями о действительности. Оказалось, что Жора «вышел прогуляться».
        Мысль о забытом на берегу члене экипажа пронзила наши тяжелые головы, и в ошеломлении мы начали ими вращать во все стороны. Сканирование пространства дало свои результаты: на берегу островка рядом с часовенкой была обнаружена абсолютно голая фигура, которая размахивала руками и, видимо, что-то орала. Да, это был Жора. Я погасил ход и слегка повернул к острову. Жора поставил рекорд скорости и через три минуты был на палубе. Истерически икая, я выдавил из себя только одно: Ну, ты как? Как ты себя почувствовал, видя нас издалека? Голый, на необитаемом острове, и уходящая яхта? Через некоторое время Жора смог говорить…
        Настоящий ужас Робинзон испытал, когда в своем героическом заплыве на остров обернулся назад и не обнаружил яхту на месте стоянки. Он нашел ее отплывающей, но погружённое состояние делало невозможным действия по активному привлечению внимания. Поэтому добравшись до берега, он выскочил и начал неистово орать, но крики его только разбудили бомжа греческого происхождения, который был смертельно перепуган Жориными криками и вряд ли смог бы оказать ему поддержку, да и русский он знал, как Жора греческий.
        Скудный набор сценариев промелькнул в Жориной голове, когда он понял, что мы его не услышим. Программа его действий включала, прежде всего, попытку доплыть до двух других яхт, стоящих неподалеку, и которые он почему-то считал русскими, а потом, если не выйдет получить поддержку, думать дальше.
        Самая простая мысль: сидеть и терпеливо ждать когда мы вернемся назад ему в голову не пришла. А зря! Мы своих не бросаем!

Александр Клевцов, 2006